Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)

— Выбирай слова, которым позволяешь срываться со своего лживого языка!

— Смысл видений неоднозначен, сделанные нами выборы способны изменить многое, — гомчен повернулся ко мне. — Но в Зеркале Бытия я видел рядом с тобой другого…

Пальцы Доминика сомкнулись на его шее прежде, чем голос Лодо успел смолкнуть. Питер слабо вскрикнул. Лодо заморгал, как будто просыпаясь. А я, потрясённая словами отшельника, бессмысленно взирала на его тщедушное тело, бессильно болтавшееся в руках Доминика. Кожа старика приобрела синеватый оттенок, белки глаз налились кровью…

— Цавай[1]!.. Отпустите его!.. Вы ведь обещали не причинять ему вреда!

Отчаянный вопль Лодо привёл меня в чувство. Подскочив к Доминику, я наклонилась к его подёргивавшемуся от ярости лицу.

— Доминик… Пожалуйста, ради меня…

Дикий взгляд желтоватых глаз прояснился, пальцы расслабились. Отшельник часто задышал. Доминик встряхнул его и угрожающе процедил:

— И кого же ты видел рядом с ней в Зеркале Бытия?

Старик, до сих пор не издавший ни звука, что-то прохрипел. И вдруг тело его начало терять плотность. Губы продолжали шевелиться, произнося слова, а очертания тела просто растворялись в воздухе. Наверное, так в Стране Чудес исчезал Чеширский Кот… Лепестки, всё ещё кружившиеся в воздухе, осыпались вокруг нас дождём, последние слова мудреца смешались с их шелестом. Ещё мгновение — и Доминик сжимал в ладонях воздух… Я растерянно оглядела пещеру, перепуганные лица Питера и Лодо…

— О чём он говорил? — Доминик уже стоял возле тибетца.

— Ты… ты чуть не убил его…

— А с тобой доведу дело до конца! О чём были его последние слова?

— Я скажу, но не потому что боюсь тебя, а потому что он приказал. Ни ты, ни она не должны искать с ним встречи — больше он вам не покажется. Но, когда пробьёт час, учитель будет там, где распахнутся ворота…

— Что ещё? — рявкнул Доминик. — Что он лепетал о Зеркале Бытия?

— Н-ничего… Только что видения — лишь отражение реальности… Изменится реальность — изменится и отражение…

В глазах Доминика снова полыхнуло бешенство, но я поспешила вмешаться:

— Думаю, нам пора возвращаться. Рассвет уже близко.

Я немного опасалась за сохранность Лодо, но Доминик повёл себя безукоризненно: приземлившись у подножия горы секундой позже нас с Питером, небрежно толкнул тибетца прямо на руки последнего…

Пока я прощалась с Питером и обоими профессорами, Доминик не произнёс ни слова. Но когда мы оказались в кольце освящённой земли, вцепился в меня так, словно я могла сиюминутно дематериализоваться подобно гомчену.

— Ты ведь не поверил ему в самом деле… — прошептала я. — Если я и была предназначена Аренту, что с того? Реальности, в которой он может быть рядом со мной, нет и никогда не будет.

Доминик сильнее прижал меня к груди.

— Знаю, об этом не следует и думать, потому что при одной мысли… Стоит мне представить рядом с тобой другого — и рассудок погружается во мрак…

Обхватив ладонями пепельное лицо, я горячо поклялась:

— Я не вижу своего существования без тебя, а твоего — без меня. Это — единственная реальность, которую я знаю и которую хочу знать…

Губы Доминика оборвали мою тираду, но я была готова повторять её снова и снова, как заклинание. Может, тогда исчезло бы это леденящее чувство, сковывавшее даже под жаркими поцелуями Доминика… Я не хотела показывать, в какой ужас привели меня слова гомчена — ужас настолько безысходный, что, вспомнив о надвигающемся Конце, я почувствовала облегчение. Ведь если все реальности перестанут существовать, среди них наверняка окажется и та, в которой тибетский налъорпа видел меня в объятиях Арента…

[1] Цавай (тибетск.) — духовный отец.

Глава 22

Говорят, чем ближе конец, тем быстрее течение времени. По-моему, это так и есть… Мне всё чаще казалось, что я несусь в утлой лодчонке по бурному речному потоку навстречу неизвестно чему и только воображаю себя кормчим. Впереди слышен шум водопада — он обрушивается вниз с невероятной высоты — а я даже не пытаюсь повернуть назад, понимая, что это всё равно невозможно…

После малоприятной встречи с тибетским мудрецом мы с Домиником почти не разлучались. Это походило на безумие. Расставаясь на несколько минут, чтобы утолить жажду, мы бросались в объятия друг друга с такой одержимостью, как если бы до этого не виделись несколько столетий, а после собирались расстаться ещё на столько же. Доминик совсем забросил общение с другими бессмертными, я один раз ненадолго навестила Патрика… Но ночи, отчаянно счастливые, насколько это было возможно в нашей ситуации, летели одна за другой с пугающей быстротой. Июль наступил прежде, чем я успела распрощаться с июнем. Я снова увиделась с Юнг-Су… С той ночи прошло уже почти две недели, а я так и не решилась рассказать Доминику, о чём говорила с принцем…