Вампиры: Когда ночь сменяет ночь

То, что называлось "трапезой", было одним из важнейших ритуалов клана. Каждую ночь в определённый час члены королевской семьи, включая жён и наложниц, а также королевские министры и воины личной охраны короля собирались в зале приёмов и утоляли жажду. Но, как и всё здесь, эта простая процедура была превращена в театрализованное представление. Кисэн играли на громозких каягым[2], в облаках многослойных юбок и длинных рукавов кружились танцовщицы, девушки-прислужницы обмахивали сосуды со специальными благовониями веерами из павлиньих перьев, не давая углям потухнуть. Одурманенные парами жертвы в алых струящихся одеяниях усаживались в специальные конструкции, удерживавшие их в вертикальном положении. Перед каждым бессмертным на низком столике стояли фарфоровые чаши и лежал кинжал, завёрнутый в белоснежную салфетку. Сделав надрез на коже жертвы, бессмертный наполнял кровью первую чашу и, пока опустошал её, кровь жертвы стекала с другую, потом в следующую и так далее. Дважды из одной чаши никто не пил. Сидя в "женской" части зала рядом с Ран-Чжу, я всегда с интресом наблюдала за этим действом. Движения царственных бессмертных были точны и грациозны. Первым осушал свою чашу отец вана — дед Юнг-Су. Сам он королём никогда не был и носил титул "тэвонгун" — "великий принц". На вид тэвонгуну было лет сорок, и я ещё ни разу не слышала, чтобы он говорил. Ран-Чжу рассказывала, что никто его практически не видит. Неизвестно даже, находится ли он во дворце между трапезами. Оставив всю власть в руках сына, великий принц перестал вмешиваться в дворцовые дела уже несколько столетий назад.

После него очередь осушить свою первую чашу переходила к вану, потом к младшему брату вана, потом к Юнг-Су и его братьям. После них следить за очерёдностью мне обычно надоедало. И Ран-Чжу, словно читая мои мысли, начинала болтать о дворцовых сплетнях или, пользуясь тем, что на английском её понимаю только я, попросту насмехаться над присутствующими. Мы, то есть наложницы и я, прикладывались к чашам последними. Для меня, по распоряжению принца, доставлялась донорская кровь.

В этот раз я чуть не опоздала на трапезу — последние шпильки кисэн втыкали в мою причёску уже на ходу.

— Я была уверена, что тебя ждёт изгнание, — зашептала Ран-Чжу, едва я упала на подушку рядом с ней.

— За небольшое опоздание?

— Принц был в такой ярости! — Ран-Чжу придвинулась ближе. — Принцесса Мин-Хи видела тебя в саду и видела, как ты исчезла…

— Стерва, — буркнула я.

Ран-Чжу вполголоса повторила это слово, явно желая его запомнить.

— Ты действительно была со своим возлюбленным?

— Не знаю, кому пришла в голову эта мысль, и кто подсказал её принцу. Но ты в самом деле думаешь, я появилась бы так скоро, если бы была с ним?

Ран-Чжу захихикала. Всё время, пока тянулась трапеза, она не переставала весело щебетать. Принцесса Мин-Хи не сводила с меня убийственного взгляда. А я страшно скучала по Доминику… Ещё две недели и три дня — и я наконец вернусь к нему…

[1] Рагнарёк — в германо-скандинавской мифологии — гибель богов и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами.

[2] Каягым — корейский многострунный (чаще всего 12-ти струнный) щипковый музыкальный инструмент, один из самых распространённых в Корее струнных инструментов.

* * *

После моей несанкционированной отлучки и последовавшей за ней взбучки от Юнг-Су мои будни потекли как прежде. Я до потемнения в глазах тренировалась с принцем, в промежутках совершенствовала корейский и не позволяла себе думать ни о чём другом. Между тем с мечом я обращалась всё уверенней. Красавец Туен постепенно становился частью меня, и я уже не считала идею дать ему имя абсурдной. Юнг-Су научил меня уходу за ним — и меч буквально преображался после каждой чистки, будто благодаря за заботу. В одну из ночей, наблюдая, как я восхищённо вожу пальцем по начищенному лезвию, Юнг-Су вдруг заявил:

— Ты готова к испытанию.

Что принц имел в виду, я поняла только на следующую ночь, когда на поляне, где мы обычно тренировались, возникла фигура начальника королевской стражи. Дак-Хо-ши, как с издёвкой называла его Ран-Чжу, был внебрачным сыном младшего брата короля. Но, несмотря на происхождение, а, может, именно из-за него, высокомерию его не было предела. Его верность отцу, королю и принцам была непоколебимой, но к остальным он относился как к насекомым. Женщины, начиная с королевы и заканчивая последней служанкой, занимали самую низкую ступень в его иерархии. Мой первый визит в обществе Акеми вызвал у него негодование. Решение совета дать мне приют довело чуть ли не до падучей. Ран-Чжу покатывалась со смеху, рассказывая, как он в бешенстве носился по дворцу, возмущаясь, что низкорожденная чужеземка смеет диктовать условия царственным особам. И вот теперь он стоял рядом.

— Ты звал меня, принц, — полностью игнорируя меня, он учтиво поклонился Юнг-Су.

— Да, я звал тебя, — Юнг-Су повернулся ко мне и пояснил:

— Мы вместе обучались владению оружием, не раз сходились в поединках. Дак-Хо умеет обращаться с мечом не хуже меня…