Вампиры ночи

– Пей. – Он проводит пальцем по моим губам, кровь капает с его руки на белый халат. Криво улыбнувшись, Константин добавляет:

– Это тебя исцелит.

Я нерешительно следую его приказу, и, приоткрывая губы, позволяю ему поднести запястье к моему рту. Никогда раньше не пробовала Вампирскую кровь. И, несмотря на то, что в «Хронике» полно историй о Вампирах, которые обманом заставляют людей пить кровь, а затем обращают без их согласия, притворяться, что мне не любопытно, я не собираюсь. Немного поразмыслив, я хочу отстраниться, но из-за боли в лодыжке все мое тело вздрагивает и, как только его кровь касается моих губ, понимаю, что обратного пути нет.

Держа запястье обеими руками, я провожу языком по его ране. Не уверена, чей это стон – мой или его.

Боже! Кровь Вампира не похожа на человеческую или Ведьмовскую. В ней нет железного привкуса. Наоборот, кровь Константина сладкая и терпкая, как спелая вишня. Я жадно ее глотаю. Знаю, что веду себя непристойно, но, к моему удивлению, мне сложно остановиться.

– Полегче, милая. Этого более чем достаточно, – ласково шепчет он.

Нет. Мне нужно больше, еще немного.

Убирая от меня руку, Константин смеется, а я вытираю губы тыльной стороной ладони. Впервые слышу его смех.

Я на взводе, каждая клеточка моего тела чувствует себя живой. Мало того, что лодыжка больше не болит, так еще и ощущение, будто я отдыхала неделю на Мальдивах, а затем вкусила аромат лучших колумбийских блюд. Кости размягчились, голова плывет, и боль там, где ее быть не должно. На мне лишь халат, и я возбуждена.

По взгляду Константина ясно, что он прекрасно знает, как Вампирская кровь действует на Ведьму.

– Капля крови на многое способна, – подмигивает он, тем самым посылая электрический разряд прямо между моих ног. – Теперь лучше?

Мы слишком близко друг к другу. Когда Константин говорит, его дыхание сдувает с моего лба пряди волос. Никогда не замечала, какие у него пухлые губы и какой острый подбородок. Хоть глаза Константина и похожи на две чернильные кляксы, я все же вижу, как расширяются его зрачки, жадно впиваясь в меня.

Его клыки втягиваются назад, и он поправляет галстук. Я хочу, чтобы он ушел. Хочу принять ванну. Хотя, все еще чувствую, как его кровь течет по моим венам, словно горячая вода, пробивающаяся сквозь глыбу льда. Все тело горит, и единственное, о чем я могу думать, – о прикосновении его кожи к моим губам и кровь, стекающая по горлу.

Встряхиваю головой, пытаясь прийти в себя, и плотнее натягиваю ворот халата на шею.

– Одевайся, – произносит он, подходя к моей кровати и кидая в меня джинсы и толстовку. – Мы уходим.

Я ловлю одежду, которую Константин бросает в мою сторону. Я что-то сделала не так?

– Куда мы пойдем?

– Домой, – отвечает он. – Теперь ты живешь со мной.

Когда Константин упомянул о возвращении с ним домой, я предположила, что мы поедем в его квартиру. Но нет. Машину ведет мужчина с толстой шеей. За всю дорогу он не произнес ни слова. Внезапно мы останавливаемся возле кованых железных ворот, которые с легкостью распахиваются перед нами.

Константин сидит на заднем сиденье и наблюдает за мной, пока мы едем по извилистой дороге, окруженной высокими деревьями, похожими на туннель. Думаю, он хочет меня впечатлить, и это у него хорошо получается. Потому что его дом – особняк. Я и понятия не имела, что в Подмосковье, в пригороде под названием Рублевка, есть такие шикарные дома. По пути мы проезжаем мимо богато украшенного фонтана и пышных лужаек, окруженных голубыми елями и мраморными статуями.

– Вы здесь живете? – изумленно выдыхаю.

– Дом построил я, – отвечает он. – Лукке принадлежит западное крыло, а мне – восточное. На верхнем этаже есть комната, в которой ты можешь расположиться. Мы всегда должны знать о твоем местонахождении. С этого момента ты будешь работать с нами и находиться рядом. У нас много врагов. Не хочу, чтобы ты уходила куда-то одна.

Они не желают подпускать ко мне никого? Или не хотят, чтобы я продолжала совать нос в их дела? Я украдкой бросаю взгляд на лицо Константина… Он всегда такой спокойный. Хотелось бы знать, о чем он думает.

Я опускаюсь на кожаное сиденье и глубоко вздыхаю. Согласиться жить с братьями – либо самая глупая вещь, которую я когда-либо делала, либо доказательство того, как серьезно я отношусь к своей работе, что даже готова залезть в улей, лишь бы добраться до меда.

Мы подъезжаем к изящной винтовой лестнице, ведущей в дом. Константин открывает для меня дверь машины. Не говоря ни слова, он берет меня за руку, и я следую за ним вверх по лестнице, затем через большое пустое фойе, украшенное сверкающей люстрой, похожей на ту, что висит в клубе, а после снова вверх по еще одному пролету белой мраморной лестницы.

Его рука холодная, крепкая, но мне совершенно непонятно, куда он меня ведет. И, если подумать, зачем он вообще держит меня за руку? Это из-за обмена кровью, типа вампирских прелюдий? Мы теперь парочка или что-то в этом роде?

Я смыкаю губы, пытаясь сдержать нервный смешок. У меня крыша едет… И не уверена, что в плохом смысле.