Вампиры пустыни

Но меня снова ждало горькое разочарование. Неожиданно меня вызвали на новое нефтяное месторождение в бухте Лангоста. Как назло, почти сразу после моего отъезда воцарилась сухая погода. По какой-то прихоти ветра или местоположения климат в районе Лангосты не изменился, в отличие от остального побережья. Наш маленький поисковый лагерь в пустыне был совершенно отрезан от мира, и никакие новости извне до нас не доходили — лишь раз в две недели приземлялся самолет, совершавший рейсы между Лимой и Гуаякилем, и привозил нам письма и газеты.

Я упоминаю об этом потому, что только через две недели после моего прибытия в Лангосту мы получили какие- то известия от наших друзей в Негритосе и Таларе. «Форд Тримотор»[17] доставил поразительные и пугающие новости. Письма и газеты были полны ими. Загадочная смерть, бесшумно и мгновенно действовавшая по ночам, повсюду настигала жертв — мужчин, женщин, детей и даже домашних животных. Более пятидесяти человек погибли на прошлой неделе в Таларе и окрестностях; еще столько же болезнь убила в Негритосе (к тому времени никто не сомневался, что речь шла о какой-то ужасной, неведомой болезни). В Лобитосе, где жили четыре сотни человек, умерли девятнадцать. Некоторые туземные деревни на холмах полностью обезлюдели; десятки человек умерли в Пайте, Салаверри, в районе Трухильо и в горах у Пьюры. Сообщалось о смертельных случаях и гораздо южнее, в Касме, и севернее, в Тумбесе, но центром эпидемии, по-видимому, были Талара и Негритос. Кто-то выдвинул теорию, что микробы этой смертоносной, ужасной болезни пробудились к жизни благодаря бурению нефтяных скважин. Всякая работа в лагерях прекратилась. Почти все чоло и большинство белых покинули пострадавший район; но в Лиме и других местах испуганные беженцы столкнулись со строгим карантином и были вынуждены вернуться в свои дома, где они заперлись в состоянии неописуемого ужаса.

Из США и зоны Панамского канала срочно прибыли врачи и эпидемиологи, получившие приказание провести тщательное расследование и найти смертоносных микробов. Международная нефтяная компания наняла за огромные деньги лучших специалистов и пообещала целое состояние в виде премии тому, кто сумеет остановить эпидемию, грозившую всей стране.

Одним из первых прибыл доктор Гейнрих, известный немецкий биолог, который был занят в Гуаякиле масштабными исследованиями. Он сразу же вылетел на самолете в Талару и погрузился в проблему со своей обычной энергией и скрупулезностью.

Но его первые отчеты, несмотря на всю серьезность положения, меня даже несколько позабавили. Он объявил, что смертельные случаи были результатом болезни, поражавшей респираторные органы, вследствие чего жертвы начинали задыхаться. За этим первичным эффектом почти мгновенно следовало повышение температуры и сокращение горловых мышц с последующим разрывом мелких кровеносных сосудов. Микробы — проникавшие в тело, как считал Гейнрих, сквозь почти невидимые ранки и порезы на коже — вызывали на третьей и финальной стадии болезни острую анемию. Исследования показали, что в крови жертв практически не оставалось красных кровяных телец, а в некоторых случаях практически отсутствовала артериальная кровь. Несомненно, продолжал ученый доктор, замечательные рассказы Макговерна и других, описывавшие ощущение наброшенной на голову ткани и душащей руки, говорили о воздействии микробов, проникающих в человеческий организм. Симптомы во всех (весьма редких) случаях легких приступов были одинаковы: жертвы болезни описывали удушающую ткань, сдавливание шеи, безумную борьбу за жизнь. Именно такие переживания, утверждал доктор Гейнрих, могла породить описываемая болезнь. Давление на нервы и артерии, вызванное спазматическим сокращением пораженных микробами мышц, воздействовало на мозг и порождало психические иллюзии. Жертвы, ощущая удушье, воображали ткань и душащие их руки; и действительно, логично предположить, что в подобной ситуации им представлялись несуществующие вещи.