Вампиры тут голодные

Степан молчал, но вовсе не потому, что это требовал Веце, а потому что одно дело видеть отражение в зеркале, другое – столкнуться с двумя настоящими вампирами почти в лоб.

Хищная грация, осторожная, словно выжидающая походка и цепкий взор. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, кто здесь высшее звено пищевой цепи.

– Молчишь? Больше тебе нечего мне сказать, Кифен? – сквозь зубы процедил граф Бермиан, – Дал же Бог сына. Бездарь, и тебе я должен буду передать графство? – выплюнул вампир, кривясь от стойкого запаха перегара, которым несло от попаданца.

Степан расправил плечи и бесстрашно посмотрел в глаза отцу Кифена, надеясь, что разговор не перейдёт на повышенные тона. Голова всё ещё адски болела, а похмелье и не думало выветриваться. Ну да ладно, бывало и хуже.

Попаданец пристально посмотрел на графа, граф нахмурился в ответ, вампирша сморщила нос и тихо бросила, мол, лучше б выжил твой младший брат, да кто угодно, любой бы справился лучше тебя.

И Степана от этих брезгливо брошенных фраз, от этого поразительного пренебрежения графини, перекосило в мрачной улыбке, больше похожей на оскал.

Как же тот, предыдущий владелец тела, терпел?

Может, в Степане взыграли вбитые в пединституте рефлексы, а может, он просто тоже испытывал подобное, но он не мог промолчать.

Бездарных людей не бывает, бывают люди не на своём месте. Родители не должны говорить такое своим детям, даже если чада давно выросли.

Попаданец одёрнул себя и сменил выражение лица на более миролюбивое – он же не собирается нарываться на неприятности. Это, как бы, вампиры и они могут просто его загрызть.

– Не переживайте. Мне не нужно место наследника. – с улыбкой сказал Степан, – Меня зовут Степан, и вашего сына здесь больше нет.

– Ч-что? – дрогнувшим голосом просипела графиня. Граф скрипнул зубами и скрестил руки на груди, Веце был готов лезть в петлю, – Как же так? Мы потратили столько денег на его обучение, а он взял и исчез! – дрогнувшим голосом промолвила бледная, как поганка, вампирша.

– Значит, ты теперь вместо него, да? – беспристрастно спросил Бермиан, и лицо его не дрогнуло, словно ему, и правда, совершенно безразлично, куда делся его сын.

– Можно сказать и так. – пожал плечами Степан.

– Как хорошо, что мы не привязывались к нему. – пролепетала графиня, обмахнувшись бордовым веером.

– Что же, так даже лучше. – ухмыльнулся граф, – Веце, следи за новым наследником, а вы, переселенец, подождите немного. Я в кратчайшие сроки созову совет старейшин, и они официально назначат вас моим преемником. – благодушно сообщил вампир.

– Эй, уважаемый, я не хочу становиться наследником или что-то такое. – возразил попаданец.

– Веце, не спускай с него глаз. – проигнорировал слова Степана граф, – Сбежит, убью.

– Да, Ваше Сиятельство. – полукровка поклонился, провожая господ, но стоило закрыться дверям, как парень обессиленно сполз на пол, едва сдерживая истерический смех.

Меньше чем за час его прекрасная жизнь превратилась в чёрт-те что.

Степан решил душевнобольных не трогать, видимо, работа кормушкой оставила глубокую травму у несчастного Веце.

Попаданец осторожно обошёл сидящего полукровку и открыл двери, чтобы выйти. Не будут же его тут, в самом деле, держать насильно.

Но едва ли ступил за порог, как Веце мёртвой хваткой вцепился в ногу и заголосил, вызывая стражу, прибывшую не по-русски быстро, словно стражники всё время поджидали в соседней комнате.

Мда, это вам не Почта России. И это, пожалуй, был единственный раз, когда Степан глубоко сожалел, что не всё на свете как почта. Он даже отцепить парня от ноги не успел, а охрана уже примчалась.

С той секунды попаданец начал недолюбливать полукровку. И вампиров.

Да, особенно вампиров.

– Подумайте над своим поведением, господин Кифен! – рассерженно бросил Веце, когда запер Степана в комнате, правда, уже в другой.

Железные решётки на окнах, толстые дубовые двери и охранники снаружи.

Это, скорее всего, был один из неиспользуемых кабинетов владельца поместья. Левую стену занимали книжные шкафы, правую – алкоголь и коллекция минералов, два этих стеллажа разделяла дверь.

Степан был приличным человеком и старался по чужому дому не шастать, со скукой косился на дверь между двумя стеллажами, после взял одну из книг и присел почитать, глядишь и выпустят, но даже местного алфавита он не знал.

План скоротать время за книгой провалился.

Степан раздражённо отбросил книгу в сторону и болезненно закрыл глаза, перед взором снова всплывал его кошмар.

Зима, снег, гололёд, вечереет, визг тормозов и глухой удар. Кровь.

Почему не он умер в тот день? Почему?

Мама осталась в том мире совсем одна, переживёт ли она потерю ещё и сына?

Как стыдно становилось от одной лишь мысли, что матери сообщат: её единственная опора, Степан, нажрался на корпоративе и умер от передозировки алкоголя.

Он зарылся руками в волосы, гортанно зарычав.

Сложно. Неправильно. Не вовремя.

Даже если он и хочет начать жизнь сначала, это не даёт ему права эгоистично бросить мать в том мире совсем одну.

Степан понимал – мама не вынесет вести о его смерти. Просто не сможет.