Вампиры тут голодные (СИ)

Граф взглянул на Касара, у того на лице ходили желваки, герцог прикрыл глаза и сцепил зубы до скрежета, церемониймейстер словно намеренно медленно, неоправданно долго остригал вампира.

И то, что для Степана было просто неприятной процедурой, для герцога — настоящее унижение.

Безмолвное борение и подавляемый гнев четко отражались на суровом лице Касара, церемониймейстер гадко, ехидно улыбался, чувствуя превосходство и власть над двумя ничтожными горделивыми вампирами.

А Степану не понимал, зачем герцог пошел против своей гордости, против самого себя, ради какого-то рандомно выпавшего ему попаданца.

Последняя прядь оказалась отрезана и церемониймейстер положил ножницы на подушечку, поднесенную слугой.

— Герцогу Касару Вальдеренскому и Кифену Вальдернескому запрещается пользоваться зельями и заклинаниями, дабы вернуть себе волосы. Носите свой срам, свое бесчестие, и пусть они напоминают вам о ваших грехах. — выплюнул церемониймейстер обязательные церемониальные слова. Небрежно бросил пучок состриженных волос в котел, в углях на минуту вспыхнул яркий огонь.

Касар вернул голову в прежнее положение, снова попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка его дрожала. Поэтому ободряюще улыбнулся Степан.

Герцог ненавидел присутствующих здесь всей душой, ненавидел унизительный обряд острижения, который даже не он придумал, и прерывисто дышал, не давая бессильной ярости вырваться наружу.

Его растоптали, над ним насмехались, потешались, втоптали в грязь и единственное что держало — это мысль, что переселенец Кифен, в отличие от него, действительно ни в чем не виноват, но несет наказание на равных с самыми ужасными преступниками.

Поэтому Касар делил ношу Степана с ним пополам — брал ответственность за то, что Кифену пришлось стать вампиром и графом, за то что счастья попаданцу теперь никогда не видать, ведь не бывают вампиры счастливы.

— Клеймо! — раздался приказ и церемониймейстеру подали первую металлическую жердь, накаленную добела. Он вновь обошел вампиров, приметился и с силой впечатал клеймо в лопатку.

Герцог не издал ни звука, не вздрогнул, даже дыхание его не сбилось, лишь глаза напряженно смотрели в пол.

Степана же доводило до тошноты тихое шипение и резкий запах жженой плоти, потому что слишком знакомо, слишком ярко накрывали ненужные воспоминания.

Спустя мучительно долгую минуту церемониймейстер дернул клеймо на себя, отрывая метал вместе с прижарившейся кровавой коркой. Герцог безмолвно закрыл глаза и сжал кулаки.

— Следующее! — слуги заменили жердь и Степан глубоко выдохнул, готовясь.

Это было больше похоже на удар — он покачнулся, легкие сковало, от лопатки острыми волнами беспрерывно накатывала боль, и это было не просто обжигающе горячо, казалось, что его тело прожгли насквозь, целиком кинули в огонь и били раскаленным металлом.

Он не мог дышать, рвано хватал ртом воздух и трясся, потому что все тело сводило от этой бесчеловечной пытки.

Края одежды прижгло к ране, сраный церемониймейстер даже не расщедрился разрезать одежду, прежде чем ставить клеймо. Прижигали прямо через ткань и попаданец старался не думать о том, как будет выдирать все лишнее из раны без посторонней помощи.

А потом клеймо убрали — буквально выдернули из тела и у вампира потемнело в глазах. Черт, прям как в Априоше. Его накрыло второй волной боли, все предплечье онемело, а дыхание отзывалось острыми вспышками во всем теле, Степан боялся лишний раз шевельнуться.

Жерди унесли вместе с остальным оборудованием, слуги покинули зал. Церемониймейстер вернулся на возвышенность.

— Пусть с этого дня это клеймо отпечатается в ваших грязных сердцах. Первая часть клейма — что ставиться самым страшным преступникам, и вторая, что предназначена для падших аристократ, забывших свое место. С этой минуты Кифен Вальдренеский боле не является графом и членом клана, отныне он простолюдин, что хуже раба! — возгласил церемониймейстер, — Церемония объявляется завершенной!

Степан шатко выпрямился, не сдерживая болезненного шипения. Словил на себе нечитаемый взгляд Керналиона и безразличный — принца, и с отвращением отвернулся.

— Ты как? — спросил герцог Касар.

Попаданец выдавил донельзя довольную улыбку, несмотря на жуткую боль.

— Прекрасно. Бывало и хуже. — свобода пьянила и он старался отвлечься от мыслей о мировой несправедливости и своем клейме. — Потом сведу этот шрам. — недовольно добавил Степан.

Помнить, что его что-то когда-либо связывало с Вальдеренскими или аристократами он не желал.

— Это магическое клеймо, ты ничем от него не избавишься. — Касар повел плечом, хмурясь. — И не вылечишь. — попаданец раздосадованно скрипнул зубами, придется терпеть, пока рана не затянется. — И волосы теперь ни зелье, ни заклинание не отпустит, только ждать, пока сами отрастут. — с печальной улыбкой добавил герцог, неосознанно касаясь непривычно коротких прядей.

Министры и принц с Ибениром направились к выходу, лакей громко поторопил вампиров, мол, выметайтесь, церемония закончилась.