Вампиры в Салли Хилл

Ничего не отвечая другу, несусь к перевёрнутым мусорным бачкам и достаю чёрный пакет, а затем крепко цепляюсь за тёмные волосы вампира и тут… Моё тело бьёт током, а перед глазами всплывает картинка, которая заставляет меня оцепенеть на месте: в уголке какой-то комнаты сидит Феникс с девушкой в руках, из шеи которой льётся багровая жидкость. В глазах вампира страх, а окровавленный рот слегка приоткрыт. Затем я вижу красивую девушку в дверном проёме. Она в ужасе округлила глаза и взялась за голову, после чего, не скрывая слез, рванула на выход.

Картинка исчезла, и я смогла выдохнуть полной грудью. Последнее воспоминание Феникса было о Мирабель? Это ведь была Мирабель? Взяв себя в руки, я бросаю его голову в пакет. Вдох. Выдох. Капли его крови испачкали мою обувь, но я сдерживаюсь, чтобы комок в горле остался во мне.

– Надо найти Николаса и его стерву, – сжимаю в кулаке пакет с башкой мертвеца и делаю первые шаги в неизвестность, не дожидаясь одобрения блондина.

Он, явно уставший и растерянный, плетётся за мной, доставая из сумки новый кол. Парень молча идёт позади меня, и, несмотря на это, я шёпотом накладываю на товарища заклинание, чтобы ни один вампир не смог одним ударом вырубить его. Тяжесть немного ушла, мои плечи расслабились, а сердце наконец-то бьётся как обычно.

– Хотя бы скажи, куда мы идём? – Генри делает рывок и за секунду оказывается рядом со мной, перезаряжая со звонким шумом свой арбалет. Неподалёку послышался шорох, отчего мы оба вмиг настораживаемся. Где-то доносятся сирены, откуда-то крики и плач. Во рту пересыхает лишь от одной мысли, что каждую минуту в Салли Хилл на одного человека становится меньше, а на вампира больше. Амелия хочет превратить город в страну сумеречных тварей, но никто из нас не позволит ей добиться своих целей. Видимо, поэтому пятьсот лет назад мои предки-ведьмы замуровали её в камень… Лучше бы вырвали ей сердце.

– Осторожно! – оглушает меня крик Генри, а затем его рука толкает меня в сторону.

Ничего не соображая, я падаю на плечо и стону от боли. Мои ладони разодраны, а все кости необъяснимо ноют, словно меня только что заставили пробежать огромную дистанцию за три минуты. Заставляю себя кое-как, через боль и помутнение в глазах, подняться и вижу, как какой-то парень в грязно-жёлтой рубашке пытается врезать Ридлу по лицу, но тот ловко уворачивается. Чёрт… как же гудит голова! Даю себе пару секунд, чтобы собраться с мыслями, а затем замечаю, что руки белобрысого пусты. Катастрофа! Арбалет парня валяется у обочины, а это значит… Не мешкая, поднимаюсь на ноги, пытаясь вновь не плюхнуться на землю, и делаю хромой шаг вперед. Кажется, я подвернула ногу. Тем временем Генри успевает ударить упыря в солнечное сплетение, и, пользуясь его замешательством, достаёт из своего мешочка острую деревяшку, а после со всей силой вонзает кол прямо в грудь вампира. Тот откинул голову назад и громко заорал, упав на колени. От этого нечеловеческого вопля мне стало дурно, и я застыла на месте, мученически сбросив брови ко лбу. Пока жизнь покидала тело взрослого парня, Генри подбирает свой арбалет и подходит ко мне.

– Ты не ранена? – спрашивает он, слегка нахмурившись от волнения.

Вены на лбу и шее Ридла набухли, лицо блестит от пота. Вампир за его спиной безжизненно упал на грязный асфальт и испустил дух. Неужели подобные сцены мне придётся видеть на протяжении всей ночи? Кошмар! Нахожу чёрный пакет с головой Феникса и беру его в руку.

– Ногу подвернула, но это ерунда. Спасибо, что снова спас меня, – выдавила я что-то похожее на улыбку.

– К этому несложно привыкнуть. Погоди, – Ридл возвращается к трупу и с противным звуком достаёт из его тела окровавленный кол, объясняя, что лучше всего не разбрасываться оружием.

Спустя время мы доходим до центра Салли Хилл, где растянулся парк с монументом в память об основателях города, благодаря которым здесь расцвела жизнь. Ага, как же… Эти основатели те ещё крысы со секретами. На пути нам встречались обескровленные трупы, перевёрнутые мусорные баки и сломанные гидранты, из которых со всей мощью хлещет фонтаном вода. Генри сумел приструнить двух вампиров, а я троих, новообращённых. Самое ужасное, что это мои знакомые, которые по утрам часто встречались мне по дороге в школу. Трудно было выворачивать им шеи или вырывать сердце, однако это маленькие жертвы, чтобы предотвратить масштабные. И вот уже весь город пропитан смердящим запахом смерти и крови. Буквально мёртвый город…

Я сбиваю с ног ещё одного вампира, молодую девушку из моей школы, и обращаю её в каменную статую, а затем крепко сжимаю ладонь, отчего камень разлетается на микроскопические кусочки. В груди всё полыхает, сердце обещает вот-вот выпрыгнуть из груди и взорваться. Руки, левая скула в неглубоких царапинах, по лбу течёт пот. Никогда ещё не ощущала себя такой опустошённой. Ридл вытирает тыльной стороной ладони свой нос и, пнув ногой валяющийся труп, добирается до меня. От него несёт железом и потом – не лучшая смесь, тем не менее, жаловаться на подобное в данном случае неуместно.