Вампиры Восточной Европы

В 1679 г. Филипп Pop предпринял попытку объяснить феномен «жующих в могиле» мертвецов тем, что телом покойника завладел дьявол. Позднее его книга вызвала бурные дискуссии, большинство участников которых обвинили автора в приверженности к выдумкам. Имелось в виду следующее широко распространенное в Германии и Польше поверье: если очнувшийся в гробу человек грызет свои руки и ноги, с ним происходит та же метаморфоза, что с героями индейских мифов. Такой человек превращается в нахцерера (нем. Nachzehrer; от nach — «после» и zehren — «истощать»), существо, занимающее промежуточное положение между вампиром и зомби. К числу нахцереров относились не только жертвы летаргии, но и самоубийцы, утопленники, погибшие в результате несчастного случая — в общем, традиционные кандидаты в нечисть. Правда, в людоедстве нахцерера не обвиняли, а только в умении заражать людей смертельными болезнями на расстоянии и лишать их жизненной силы.

Поскольку погребением заживо, как будет видно позднее, объяснялась вера в вампиров, информация о таких погребениях тщательно собиралась в XVIII–XIX вв. Доктор Иоганн Еллизен, издавший в 1801 г. в Петербурге книгу «Врачебные известия о преждевременном погребении мертвых», предлагал вниманию читателя «достовернейшие известия о 52 человеках, которые погребены были живыми; о трех погребенных живыми и проглотивших часть покрывала; о 16 исцарапавших и изгрызших себе в гробу руки и пальцы; о пятерых, разбивших себе головы, и других, кои выдрали у себя волосы и исцарапали лицо и грудь».

Необходимо подчеркнуть, что целенаправленного пития крови в гробу или склепе не наблюдалось — она лишь заглатывалась вместе с плотью[39]. Поэтому правильнее говорить о людоедстве заживо погребенных, а не об их вампирских наклонностях. Да и в мифах пьющие свою кровь становятся именно людоедами.

Ведьма и колдун

Восточные славяне нередко путают колдуна с упырем, а иногда величают последнего начальником всех колдунов и ведьм. Колдун пьет кровь, заделавшись «ходячим» покойником. Ведьма же занимается этим еще при жизни (хотя ее сопоставляют с Бабой Ягой, «живым» мертвецом). Она сосет кровь из взрослых людей и животных, но в основном нападает на младенцев. О приеме внутрь себя младенческой крови шла речь уже в первом подробном описании договора с дьяволом из книги Иоганна Нидера (1435).

У Апулея две колдуньи Пантия и Мероя выкачивают кровь из мужчины по имени Сократ и аккуратно, не уронив ни капли, сливают ее в сосуд и в мех. Рассказчик говорит о совершающемся жертвоприношении, поэтому не стоит удивляться, что ведьмы не пьют эту кровь — она предназначена для иных целей. Рану они затыкают губкой, а когда на другой день губка выпадает, Сократ валится на землю, обратившись в «иссохший, изможденный, отталкивающий труп, кожа да кости»[40] (Золотой осел 1:13, 19).

На шабаше, описанном в «Молоте ведьм» (1487), ведьмы уже сами выпивают кровь убитого мальчика. Смерть от малокровия, настигшая ребенка, лежащего в колыбели, в XV–XVII вв. приписывалась ведьмам, а не упырям. «Ведьмы обещают жертвовать маленьких детей, убивая с помощью чародейства по одному в месяц или высасывая их кровь каждые две недели», — писал в своем труде Compendium Maleficarum (1626) странствующий монах Ф.М. Гваццо. Подобно евреям, ведьма наносила укол иголкой под ногтем новорожденного младенца и сосала кровь из ранки.

История жизни великого колдуна и убийцы Жиля де Рэ (1404–1440), несмотря на переполненность изуверскими подробностями, не дает оснований подозревать его в питии крови. Добытая Жилем кровь детей используется для «кормежки» вызываемого им демона. Алхимические опыты с кровью и написание магической книги кровавыми чернилами лежат на совести авторов легенд о Синей Бороде.

Любопытный случай произошел в 1591 г. в Астрахани. Участие в нем принимали не ведьмы, а ведуны. Ввиду скоропостижной смерти царевича Мурат-Гирея в Астрахань был послан думный дворянин Е.М. Пушкин. На организованном им следствии выяснилось, что Мурат- Гирея погубили лекари, присланные «басурманами» из Крыма. По признанию колдунов, они не только портили царевича, царицу и слуг, но и пили из них кровь, когда те спали.

Лапландские ведьмы. Картина И.Г. Фюсли (1796).

С пробуждением интереса к вампиризму образ кровососущей ведьмы отступает на второй план. Кое-где она еще попадается, но уже мертвая, то есть родственная вампиру. Например, в Дербенте (Дагестан) в XIX в. ведьма, перевернувшаяся в гробу на похоронах, была заподозрена в смерти ребенка, на чьем теле врач обнаружил следы зубов. Гроб откопали — старуха лежала лицом вниз в покрасневшем от крови саване. К ней хотели применить «вампирскую» меру — вбить осиновый кол в туловище, но врач, пощупав труп, решил, что он холодный и «живым» быть не может. Над старухой прочли молитву и зарыли могилу опять, но сверху все-таки забили три осиновых кола.