Вампиры замка Карди

Он обернулся. Прекрасное, прекрасное лицо! Юность и чистота. Волевой, всегда так сурово сжатый рот. Холодный взгляд прекрасных голубых глаз.

О, чего бы не отдала она ради того, чтобы эти глаза засветились нежностью — для нее! А губы сами попросили поцелуя!

И титул отдала бы.

И даже жизнь…

Для такого, как Конрад, жизни не жалко!

Магда смотрела на него сияющими глазами. Потом чуть приподнялась на цыпочках и прижалась губами к его губам. Как всегда, его рот не сразу поддался поцелую, его губы не сразу раскрылись ее жадному, ищущему языку.

Краешком глаза Магда увидела массивную тень, упавшую на пол из-за поворота коридора. Тень чуть-чуть колыхалась… Но не двигалась.

Август! Подслушивает! Ну, и черт с ним. Ему же хуже. Все равно не побежит он Хельмуту докладывать. И никому не скажет. Не захочет, чтобы хоть кто-то знал о том, что Конрад в который уж раз обошел дядюшку.

Конрад вдруг прервал поцелуй и резко оторвал от себя Магду.

— Почему? — жалко всхлипнула Магда.

— Нам следует разойтись и хоть немного поспать.

— Ты не зайдешь ко мне? Ненадолго? Ну, еще хоть один раз… Пожалуйста, милый!

Она готова была на колени перед ним упасть, потому что уже чувствовала трепет, пробегающий по коже, и тяжесть в груди, и сладкие спазмы в низу живота. Она опять хотела его! И только он мог утолить ее желание! Никто другой. Она пыталась найти замену… Но никто не мог — так! Никто! Потому что никого она не любила так, как Конрада.

— Нет, Магда. Я хочу побыть один. Прости. Мне нужно подумать…

— О чем тут думать? Мы столько раз уже все проговаривали! Единственная новость — то, что нам наконец разрешили провести эксперимент в замке Карди!

— Да. Разрешили. И времени для принятия решения осталось очень мало. До завтрашнего утра. Завтра я должен сказать доктору Гисслеру…

От безжизненных интонаций в голосе Конрада, Магде вдруг стало холодно. И даже страсть, мгновение назад сжигавшая все ее тело, вдруг сжалась до размеров орешка, спряталась где-то глубоко-глубоко. У Конрада был такой странный взгляд…

— О чем ты хочешь сказать доктору Гисслеру? — прошептала Магда пересохшими губами.

— О том, что я хочу принять участие в эксперименте в качестве добровольца.

— Нет, Конрад! — ужаснулась Магда. — Ты не можешь…

И тут же ей в голову пришло, что он, должно быть, шутит, и она рассмеялась — фальшиво и невесело.

— Ну, же, милый, скажи, что ты пошутил!

— Я не шутил. И не надо над этим смеяться. Это слишком серьезно.

— Вот именно! Это слишком серьезно! Я просто не допущу, Конрад…

— От тебя, Магда, здесь ничего не зависит. Зависит от меня. От доктора Гисслера. И от того, существуют ли вампиры на самом деле. Доброй ночи, Магда.

Конрад повернулся и четко чеканя шаг ушел в темноту коридора.

Сзади послышался тихий скрип половиц. Магда обернулась: массивная тень исчезла. Август убрался восвояси. Хорошо, хотя бы хватило осторожности не приставать к ней теперь, после того, что она услышала от Конрада… Магда прислонилась к стене и медленно съехала на пол. Будь проклят одержимый Отто фон Шлипфен вместе со своими вампирами и своим замком! То, что начиналось, как интересный эксперимент, или даже — как забавное приключение, теперь могло обернуться трагедией. Величайшей трагедией в ее жизни! Потому что в Конраде — вся ее жизнь. И без Конрада существование Магды потеряет всякий смысл.

В то, что после эксперимента Конрад останется живым, хоть и изменившимся, Магда не верила. Она вообще не слишком-то верила в вампиров. Но она почти поверила в некий загадочный вирус. И она точно знала, что большинство экспериментов над людьми заканчиваются плохо для подопытных.

Глава вторая

1

Ребенок рождается в муках, выходит на свет из кромешной тьмы материнского чрева. А еще некоторые ученые считают, будто младенец в первые месяцы своей жизни видит все очень смутно и даже вроде бы перевернутым, как бы вверх ногами…

Когда Конрад впервые услышал об этом, он подумал, что пережил свое второе рождение в девять лет. Ведь у него все было так же, когда в свои девять он прорвался сквозь неимоверное страдание и вышел из темноты. И после какое-то время он видел смутно. И жил в перевернутом мире. И никак не мог понять, куда же делся его настоящий, надежный, понятный мир, где ему было так уютно и свободно, где его все любили и где он жил в ожидании счастья. Собственно говоря, в утраченную страну своего детства Конрад уже и не вернулся. Но он научился жить в изменившемся мире. Принял его законы. А прошлое с каких-то пор воспринимал как сон, привидевшийся ему когда-то: сладостный, но абсолютно нереальный.

…В девять лет Конрад Лиммер осиротел. Сиротство провело грань между надежным миром его детства — и перевернутым миром, в который ему предстояло переселиться на всю оставшуюся жизнь.