Вампиры замка Карди

— Хорошо, что хотя бы мои туфли подходят. А то твои — вовсе никуда не годятся. А у нее была крохотная ножка… Как у Золушки. Все так говорили. — тихо пробормотала Лизелотта, словно бы и не обращаясь к Гели.

Казалось, она вообще не видит перед собой собеседницы: лицо у нее сделалось такое странное, словно Лизелотта вдруг заснула и продолжает разговаривать уже во сне:

— Да. Голубой — твой цвет. А ей больше шло розовое и алое. Я хотела бы, чтобы ты была в алом. В ее самом любимом платье — на их балу. Но тебе не идет. Алый тебя убивает. Ты слишком блеклая. Настоящая немочка.

Она взяла алое бархатное платье, ласково провела по нему рукой, потом аккуратно сложила. В ее медленных торжественных движениях было что-то жуткое. И Гели вдруг вспомнились похороны бабушки. Люди у гроба движутся так — торжественно и медленно. Если бы не радость из-за платья, возможно, она бы испугалась странного взгляда Лизелотты. Но она была слишком счастлива, чтобы переживать из-за мелочей.

— Я ушью его за ночь. А сейчас мы с тобой должны кое-куда съездить. Тебе надо сделать прическу, подходящую к платью. Только ты не должна показываться на глаза Магде до завтра.

— О, это я умею! — радостно сообщила Гели.

Лизелотта невесело рассмеялась. Впрочем, возможно, она просто не умела смеяться весело? Для поездки она дала Гели кремовую блузку и коричневую юбку. Очень скромные вещи — но из дорогих тканей. А главное — абсолютно взрослые. Гели не поняла, кому принадлежали прекрасные платья. Но блузку и юбку она видела на Лизелотте. И они пришлись Гели почти впору. Лизелотта была миниатюрна. И мала ростом! А та женщина, для которой шились платья, была и выше, и пышнее.

Здесь была какая-то тайна. И Гели радостно подумала, что она получит не только платье для завтрашнего бала, но и новую тему для своих фантазий. Это само по себе уже было бы здорово — она обожала фантазировать. Воистину, сегодня был великий день!

Они поехали в город. На машине с шофером! Ни Хельмут, ни Магда, ни Конрад, ни доктор Гисслер — никто не видел, как они уезжают.

Всю дорогу Лизелотта молчала. А Гели наслаждалась каждым мигом.

В городе они — то есть, Лизелотта, но Гели тоже присутствовала! — отпустили шофера с тем, чтобы он приехал за ними к восьми. И направились в парикмахерскую. Где Гели сделали перманент. Первый в ее жизни. Из парикмахерской она вышла кудрявая и элегантно подстриженная.

До восьми еще было время — и они с Лизелоттой направились в кондитерскую, где пили кофе с пирожными. Счастье и благодарность переполняли сердце Гели, и там, в кондитерской, она принялась говорить, и говорила, говорила, пока не рассказала Лизелотте все-все про себя, всю свою жизнь, и даже о любви к Конраду. Ей казалось очень важным, чтобы Лизелотта поняла ее, чтобы не считала ее просто глупой девчонкой, плачущей из-за того, что упала в навоз, но — оценила силу и глубину ее чувств к Конраду.

Кажется, Лизелотта оценила. Она слушала с растерянной и печальной улыбкой.

В дом Гисслеров они вернулись лучшими друзьями. Гели удалось избежать встречи с Магдой. А рано утром Лизелотта прокралась к ней с готовым платьем и настоящими шелковыми чулками в руках! Лизелотта причесала ее по-взрослому, пропустила в волосы ленту с розой! И даже подкрасила ей губы розовой помадой! Гели смотрела на себя в зеркало — и не могла налюбоваться. А Лизелотта вдруг расплакалась.

— Когда-то это платье было самым модным… Мы были так счастливы! — пролепетала она сквозь слезы и ушла, оставив Гели в растерянности.

Слезы Лизелотты огорчили Гели.

Но каким упоительным счастьем было для нее слушать, как Магда вопит:

— Гели! Спускайся! Тебя все ждут! Мы уезжаем! Мы не можем опоздать!

Слушать — и ждать, когда на самом деле останется мало времени… И в последний миг спуститься! Когда все уже собрались в вестибюле! Спуститься к ним ко всем, праздничным и нарядным, будучи самой праздничной и нарядной из всех!

Перекошенное лицо Магды…

Улыбка отца и его слова:

— Какая прелесть! Гели, ты совсем взрослая! Магда, какой же у тебя великолепный вкус! И какая ты умница. Я и не подумал, что Гели уже пора иметь бальный наряд!

Слова, после которых Магда уже не могла оставить Гели дома или заставить переодеться!

И почему-то — ужас на лице старого доктора Гисслера.

Такой смертный ужас, словно он увидел привидение.

Ужас, сменившийся злостью.

Они были злы весь вечер — и Магда, и доктор Гисслер.

Но Гели это было безразлично.

Ее мечты сбылись.

Не все — потому что Конрад ни разу не пригласил ее танцевать, и уж подавно — не попросил ее руки!

Но все-таки она была на балу, в бальном платье, и несколько раз танцевала, и услышала шепот за спиной — голоса двух женщин:

— А маленькая Андерс — не такая уж дурнушка!

— Да что вы, она хорошенькая, как куколка! Я всегда это видела!

Гели торжествовала. На балу — и много дней после.

И Конрад после этого перестал относиться к ней, как к ребенку! Был по-прежнему холоден… Но — как со взрослой!

И всем этим она была обязана Лизелотте. Ей одной.