Вампиры замка Карди

Аарон выглядел возбужденным. В первый миг Лизе-Лотта даже приняла это возбуждение за веселость… Обычно он был бледен, глаза – тусклые, движения замедленные. Сейчас глаза его горели, на щеках выступили розовые пятна. Он заметался по комнате, бессмысленно перекладывая вещи с места на место. Лизе-Лотта следила за ним с тупым недоумением, прижимая к себе спящего Михеля. А Эстер, кажется, сразу поняла… И задала только один вопрос, показавшийся бессмысленным Лизе-Лотте – но сразу понятый Аароном:

– Что?!!

– Подписан приказ о ликвидации гетто.

Он сказал это так просто, что Лизе-Лотта не сразу поняла страшный смысл его слов.

И сразу перестал метаться.

Сел к столу.

Эстер подошла и села рядом.

– Когда? – спросила Эстер.

– Послезавтра.

– Сведения верные?

– Вернее некуда. Вот, я принес… Для папы с мамой. А нам не хватит, – Аарон показал два крохотных флакончика с бурым порошком.

Эстер судорожно сглотнула.

– Я не хочу, чтобы они пережили и ЭТО в свой последний час, – твердо сказал Аарон. – Я представляю, как все будет происходить, Эстер. А так – они заснут и не проснутся. Надо будет разбавить в теплой воде…

– Аарон, это грех.

– Тебе ли говорить о грехе? – усмехнулся Аарон. – И потом, убить кого-то – меньший грех, чем убить себя. Мы с тобой возьмем этот грех на себя. Или – я один… Папа и мама ничего не должны знать. Особенно папа. Пусть просто примут, как лекарство.

– Но, может быть, нам удастся как-то…

– Нет. Они убьют всех стариков, детей и больных. Тех, кто молод и еще может работать, отправят в лагерь. Но это – хуже смерти, Эстер! Если бы хватило для всех нас – я бы принес для всех…

Эстер расширившимися от ужаса глазами посмотрела на спящего Михеля.

Лизе-Лотта ждала, что Эстер закатит истерику – с визгом, рыданиями, топаньем ногами и швырянием всевозможных предметов… Как правило, небьющихся – несмотря на вспыльчивый характер, Эстер была экономна! Она обычно именно шумной истерикой реагировала на жизненные потрясения.

Но сейчас Эстер оставалась внешне спокойна.

– Дадим маме и Михелю, – сказала Эстер. – Папа все-таки мужчина… Он с его верой сумеет все принять так, как следует. Со смирением. Он не испугается. Особенно – если мамы уже не будет. Вряд ли ведь они сочтут Михеля достаточно крепким, чтобы работать в лагере. Не хочу, чтобы он видел, как будут убивать…

Аарон взял сестру за руки.

– Эстер, я надеюсь… Если Лизе-Лотта пойдет к коменданту и попросит связаться с ее дедом, скажет, что признала свои ошибки, что готова развестись и покаяться во всем… Возможно, они отпустят ее с Михелем! Не захотят связываться с Гисслером. Он – знаменитость. У него влияние в самых высоких кругах! А он – не такой же он зверь, чтобы позволить убить ее и своего внука! Тем более, теперь, когда она раскаялась и согласна на все…

– Ох, Аарон! Не поверят они в раскаяние теперь, когда известно о ликвидации!

– О ликвидации известно единицам среди нас. А они думают, что и вовсе никому. И не имеет значения, поверят они ей или нет. Они не захотят просто так убить немку, внучку знаменитого Гисслера. По крайней мере, я надеюсь, что они свяжутся с ним, а он, со своей стороны, сделает все…

Эстер и Аарон говорили так, словно Лизе-Лотты вовсе не было в комнате! О ней – как об отсутствующей. Хотя, по сути дела, она была почти что отсутствующей… И она молчала – не вмешивалась в разговор, пока Аарон не обратился к ней:

– Лизхен, ты должна встать сейчас, переодеться, расчесать волосы и пойти к коменданту. Завтра может быть поздно. У них будет слишком много дел, нужен день для подготовки… Да и твоему деду понадобится какое-то время чтобы добиться твоего освобождения.

– Я не хочу идти к коменданту. Я не хочу возвращаться к деду. Я не хочу жить без тебя, – пролепетала Лизе-Лотта, послушно поднимаясь с постели.

От долгого бездействия ноги и руки не слушались ее, а голова кружилась.

– Оденься прилично – никаких платков сверху не накручивай. Ты должна выглядеть аккуратной немкой, а не неопрятной еврейкой, – спокойно сказал Аарон, игнорируя ее слова.

– Я сейчас согрею воды, подожди. Помогу тебе вымыться, – вскочила Эстер.

– Эстер, у нас дров только на три дня! И неизвестно, где будем доставать потом… Мы не можем тратить на воду! – запротестовала Лизе-Лотта.

– Нам не нужны дрова на три дня, Лизхен, – тихо ответил Аарон. – Послезавтра мы умрем. Ты должна сейчас приложить все силы, чтобы спасти Михеля. Ты сможешь спасти его, только если спасешься сама. Без тебя он никому не нужен. Ты – немка. Хоть и осквернившая себя. Но ты можешь раскаяться и очиститься. Он – наполовину еврей. По крайней мере, все считают, что он еврей только наполовину… Ради тебя твой дед его примет. Но без тебя Мойше не нужен даже ему.