Ван дер Деккен. Дневник капитана. Метаморфозы. Первые экзекуторы

Я пошёл в таверну, чтобы немного залить своё горе пивом: «А зачем я поплыву? А надо ли плыть? Меня никто не заставляет», – с этими мыслями я пошёл в парк, где мы с Джоанн всегда сидели под Луной после моего очередного странствия. По дороге меня не покидали мысли и вопросы, постоянно сменяющие друг друга, словно играли в чехарду: «Что я ей скажу? Я ведь действительно плыву продавать специи, что тут такого? Нет. Страшно. Я ведь плыву в Бермудский треугольник, чтобы там совершить этот ритуал, о котором мне говорил проклятый колдун несколько лет назад. Как же мне страшно делать задуманное, но мне некуда деваться – я буду проклят, наверное, навсегда. Может… не плыть. А сходить и покаяться о. Петру?» – мысли путались в моём сознании, и я постоянно оборачивался назад, чтобы удостовериться, что никто не слышит меня. Такая мания преследования была, судя по всему, очень логична в состоянии, в каком я был тогда.

Наверное, каждый задается вопросом, почему Филипп Ван дер Деккен так страшится открыться своей жене, но я не знаю ответа на этот вопрос.

Метаморфоза

Я проснулся ночью от того, что меня некая неведомая сила потянула к «Голландцу». Я молча встал с постели, тихо открыл уличную дверь и вышел на крыльцо. Какое –то время я вдыхал воздух, пытаясь насытить им свое тело и душу, но мне было трудно это сделать, так как я очень переживал из – за Джоанн и ее состояния, но сделать это необходимо.

Проходя мимо холодильника, моё внимание было привлечено к творожной пасхе, сделанной Джо специально для меня

Ноги сами меня вели к кораблю, хотя я, надо сказать, и не стал сопротивляться ,а просто шел и шел к своему кораблю.

Подходя к «Голландцу» я заметил черно – синее свечение на борту галеона. Меня это очень манило, и я понял, что именно оно было источником странного магнетизма, который притягивал к себе. Мне было страшно и интересно, что происходит на корабле.

Когда я был у левого борта галеона, то неожиданно ко мне спустился трап. Это было странно, так как никого на корабле не было видно.

Я поднялся на корабль, и увидел неописуемой красоты ангела, который излучал магнетизм и сияние какого – то балансирующего на грани черного – красного – желтого – зеленого с лазурным. Я засмотрелся на это чудо. Каждое крыло этого великолепного создания излучало могущество и красоту, отчего стало еще притягательнее. Его глаза были голубыми магнитами для любого смертного человека. Я даже прослезился.

– Остановись, смертный! – голос звучал ровно и спокойно, без каких – либо кричащих тонов, и, казалось, убаюкивал меня, а не приказывал выполнить действие. – Слушай!

Я какое – то время смотрел на это чудо с полузакрытыми глазами, еле различая ангельские черты в полудреме.

– Я стою. Слушаю тебя.

– Я знаю твою проблему, и очень ей сочувствую, так как твое горе велико и на вкус отвратительно, как мед вперемешку с дегтем. Я могу решить эту проблему, но тебе нужно кое – что сделать для меня.

Я шел к существу и даже не задумывался, почему я двигаюсь на странный зов, но сопротивляться не мог.

Ангел же продолжал мне говорить про мою жизнь столько, сколько знать не мог никто, кроме самого меня, и я вскоре поверил, что это существо мне поможет. Когда я подошел к нему вплотную, то мне было настолько страшно, насколько это чувство только может быть возрождено в человеке.

– Что я должен сделать, чтобы ты мне помог? – я сказал это с такой надеждой, что больше, казалось, никто и ничто не поможет мне решить мою проблему, кроме этого чудесного ангела. – Я готов на все.

Существо немного улыбнулось:

– На все? Это ты сказал сам!!! Я тебя не подталкивал к таким поступкам – Существо улыбнулось еще слаще, и мне стало не по себе, но я находился, как под наркотиком.

Ангел взмахнул крылом, ненадолго прикрыв себя им, а потом резко отмахнул воздух своей конечностью.

– Слушай, что тебе надо будет сделать, смертный, чтобы Джоанн забеременела, и Вы с ней потом жили счастливо до конца жизни своей земной.

Ангел немного взлетел верх над палубой и прокрутился вокруг своей оси, создавая ауру из желто – зеленой пыльцы, напевая при этом стих:

Когда жена проводит мужа,

А муж исчезнет из живых,

На улице возникнет стужа,

Земля приимет всех слепых.

Желанья Ваши слиты вдвое,

Но мест молчанья не забыть,

Когда дитя умрет во зное,

То мать тихонько будет плыть.

Отец на 10 лет в неволе,

Застыл, как мертвый адмирал,

Но выйти смог он лишь на поле,

Когда все в жизни потерял.

Я стоял и ничего не мог понять. Какие отцы? Какие матеря? Какие дети, Боже правый, должны умереть в зное? Ничего не понятно!

Ангел произнес вопрос таким сладким голосом, что я не мог ничего сделать:

– Ты согласен?

–Да. – сказал я машинально, и даже сам испугался этой быстроты принятия решения. – А на что я согласился!

Когда я поднял глаза на это… существо, то понял, кто это был.