Ван Хелсинг

Да, конечно. И между прочим, Ватикан, без сомнения, обладал самой большой библиотекой в мире. Так считалось, по крайней мере, до сих пор. Небольшая часть этой коллекции разместилась на ближайших полках. Ван Хелсинг увидел тома, написанные Сократом, Коперником, Да Винчи и Галилеем. Величайшие произведения, сочиненные гениальными мыслителями в истории человечества. А рядом с ними мирно уживались палочки динамита, с которых как будто стекали в маленькие пузырьки капли жидкости.

Карл проследил за взглядом приятеля и заметил:

– Это кое-что новенькое. Глицерин – сорок восемь.

Он сунул мизинец в один из пузырьков, потом стряхнул каплю жидкости на стену, и та взорвалась, превратившись в огненный шар. Несколько перепуганных работников мастерской тут же хором воскликнули:

– Карл, прекрати немедленно!

Тот потупил взор:

– Простите, я нечаянно, – после чего снова повернулся к Ван Хелсингу: – Тут сам воздух насыщен сплошной завистью.

Легким движением, как будто он не совершает ничего необыкновенного, Карл снял ткань, скрывающую его очередное изобретение, и, взяв с полки странного вида арбалет, протянул его Ван Хелсингу. Оружие состояло из железных насосов и медных трубок.

– Мое последнее детище, – пояснил Карл, явно довольный собою.

И Ван Хелсинг мог его понять: судя по всему, оружие было на редкость эффективным.

– Вот это мне нравится, – одобрительно кивнул он.

– Эта штука может выпускать стрелы с большой скоростью одну за другой. Работает на сжатом газе. Нажимаешь на спусковой крючок, и остается только покрепче держать его. Вот и все, – пожал плечами Карл.

Ван Хелсинг опытным взглядом оценил оружие. Карл никогда не преувеличивал возможности своих изобретений. Впрочем, в этом не было необходимости. Ван Хелсинг прикрепил к арбалету оптический придел, а Карл тем временем продолжал:

– Я слышал много историй, дошедших из Трансильвании: поверь мне, все это тебе может пригодиться, особенно эта штука. Работа непризнанного гения.

Ван Хелсинг не смог сдержать улыбки:

– Как скажешь.

Прожив почти всю свою сознательную жизнь в Ватикане среди религиозных людей, Карл выработал иммунитет к сарказму, а потому просто ответил:

– Я в этом уверен. – После чего со всей серьезностью добавил: – Что касается таланта, тут я настоящий «рог изобилия».

В этот момент Ван Хелсинг разглядел еще одно новое хитроумное изобретение, которого не замечал здесь прежде. Без колебаний он взял его в руки:

– А это тоже твое творение? – поинтересовался он.

Карл кивнул:

– Я работаю над этой штуковиной уже двенадцать лет. Это спрессованная магма из Везувия, соединенная с чистой щелочью из солонцов пустыни Гоби. У меня много таких.

Его рассказ произвел на Ван Хелсинга должное впечатление:

– А для чего эти штучки используются?

– Понятия не имею, но полагаю, что они тоже могут пригодиться, – без тени улыбки на лице ответил Карл и пошел куда-то вперед.

Ван Хелсинг поспешил за ним:

– Двенадцать лет работы и испытаний, и ты не знаешь, на что эта штука способна?

Даже для Карла такое отношение к своим изобретениям было чересчур необычным.

– Я этого не говорил. Я только сказал, что не знаю, как и где ее можно использовать. А что она делает, я знаю. Она создает свет, равный по интенсивности солнечному.

– И когда это может пригодиться?

Карл взял в руки два больших мешка и протянул их Ван Хелсингу:

– Понятия не имею. Можно, например, ослепить своего врага. Сделать шашлык из стада разъяренных антилоп гну. Короче, используй возможности своего воображения.

«Как это типично для таких вот изобретателей», – с грустью подумал Ван Хелсинг. Как и большинство тех, кто трудился в штабе вечной войны, Карл и представления не имел о том, что творится на линии боевых действий и как все выглядит в реальности. И каким бы умом он ни обладал, Карл все же абсолютно не представлял себе жизни за пределами Ватикана. Что ж, возможно, сейчас настало время все изменить. И уж если Ван Хелсинг действительно отправлялся сразиться с Дракулой, то немного лишней находчивости и изобретательности ему не помешало бы.

– Нет, Карл. Дело в том, что на сей раз я буду использовать возможности твоего воображения. Как у тебя с румынским языком?

Смутившись, монах пожал плечами и неуверенно произнес:

– По-моему, отлично. Правда, мне еще ни разу не приходилось разговаривать с румыном.

– Вот для этого и пишутся книги, – напомнил Ван Хелсинг.

Карл кивнул и прищурился, а Ван Хелсинг добавил:

– Ты едешь со мной.

– Черта с два. Ни за что на свете.

Ван Хелсинг строго наставил на него указательный палец:

– Ты выругался. Не слишком страшными словами, но ты ведь монах. Тебе не пристало использовать подобные выражения.

– Да, но я все еще считаюсь монахом нищенствующего ордена, а потому могу ругаться, как мне захочется... черт побери!

– Кардинал велел тебе присматривать за мной и следить за тем, чтобы я остался в живых. – И Ван Хелсинг вернул Карлу оба мешка. – И чем дольше, тем лучше. – Сказав это, агент Ватикана смело зашагал между наковальнями, с которых то и дело вырывались вверх снопы искр.