Ванда и Марек

В этот момент они поняли, что эта книга не просто предсказывает их будущее — она предсказывает будущее всего человечества. Страницы начали открываться сами собой, и перед ними стали раскрываться сцены, полные разрушения и хаоса. Ванда почувствовала, как холодный страх сжимает ее сердце, и в отчаянии они захлопнули книгу, словно пытаясь спрятаться от неизбежного.

Только теперь они, наконец, поняли всю правду, но было уже слишком поздно. Книга не просто показывала будущее — она была им. Они увидели свое будущее в самых мрачных красках, и в этом не было спасения. Страницы, которые когда-то казались невинными, теперь казались окровавленными, словно отпечатанные черными буквами заклинания впитывали их страх и отчаяние.

И они приняли решение. Книга была спрятана так глубоко, что даже самые темные закоулки их памяти не могли ее найти. Но осень приносила с собой долгие ночи, а в холодные вечера Марек все чаще просил Ванду снова прочесть что-нибудь из тех мрачных страниц. И каждый раз она всегда с загадочным холодом в глазах повторяла слова Эльды, как заклинание:

— Лучше не знать того, что хранится за завесой времени.

И в этих словах был не только страх, но и тоска по тем временам, когда будущее было не более чем неопределенной мечтой. 

Застывшая в красках вечность

Солнечные блики танцуют на холсте, словно живые существа, и я не могу оторвать от них взгляд. Ванда смешивает краски, ее движения плавные, как течение реки. Я сижу неподвижно, пытаясь быть хорошей моделью, но мысли уносят меня далеко...

Ванда. Я вспомнил, как она впервые заговорила о том, чтобы начать рисовать. Это было зимой, когда снег укутал наш дом пушистым одеялом, и ночь казалась бесконечной. Мы сидели у камина, пили горячий чай с корицей, и она, вдруг, почти небрежно, как будто случайно, заметила, что всегда мечтала научиться живописи. Я помню, как удивился — ведь мы прожили вместе уже столько лет, и я, казалось, знал о ней все. Но эта мечта, давняя, но скрытая, как-то ускользнула от моего внимания, притаившись где-то в уголке нашей жизни.

— Конечно, — ответил я тогда, улыбнувшись, — это прекрасно. Ты должна попробовать.

Звук кисти, скользящей по холсту, возвращает меня в настоящее. Ванда хмурится, пытаясь уловить нужный оттенок. Ее сосредоточенность завораживает. Кто эта женщина? Неужели та же самая, что варила мне кофе сегодня утром? Время, кажется, течет иначе, когда она рисует. Секунды растягиваются в часы, а часы сжимаются до мгновений.

Солнце медленно ползет по небу, меняя освещение в комнате. Тени удлиняются, становятся глубже. Как странно, думаю я, что мы живем в мире, постоянно меняющемся, но редко замечаем эти изменения. Может, в этом и есть суть искусства — заставить нас увидеть то, что всегда было перед глазами?

Воспоминание внезапно вспыхивает в сознании: наш первый поцелуй. Ванда в белом платье, пахнущем летом и свежестью. Мы стоим под старым дубом, листья шепчутся над нами. Я помню каждую деталь того момента, словно это было вчера. Но может быть это память играет со мной злую шутку, создавая идеальную картину прошлого?

— Марек, не двигайся, — голос Ванды вырывает меня из воспоминаний.

Я замираю, пытаясь вернуться в позу. Она подходит ближе, изучает мое лицо с непривычной интенсивностью. В ее взгляде я вижу отражение того, кем я стал — немного уставший мужчина средних лет, с морщинками у глаз и сединой на висках. Когда это произошло? Как время незаметно оставило свои следы на моем лице?

Запах масляных красок наполняет комнату, смешиваясь с ароматом кофе, который остывает на столике рядом. Этот запах теперь ассоциируется у меня с новой Вандой — художницей, открывающей мир заново через кисть и холст. Я наблюдаю, как она работает, и понимаю, что влюбляюсь в нее снова, но по-иному.

Мысли текут, как река, извиваясь и переплетаясь. Я думаю о своих книгах, о словах, которые пытаюсь поймать и закрепить на бумаге. Разве это не похоже на то, что делает сейчас Ванда? Мы оба пытаемся ухватить ускользающую реальность, придать форму бесформенному.

Внезапно я осознаю, как мало знаю свою жену. Годы совместной жизни, тысячи разделенных завтраков и ужинов, а она все еще остается загадкой. Кто она, эта женщина с кистью в руке, создающая новые миры на холсте? Та же ли это Ванда, что плакала на моем плече после выкидыша? Или та, что смеялась до слез над глупым анекдотом на прошлой неделе?

Время течет странно, когда ты модель. Минуты растягиваются, как жевательная резинка, а потом вдруг схлопываются в одно мгновение. Я чувствую, как затекает шея, как начинает чесаться нос. Но не двигаюсь. Ради Ванды, ради ее мечты.

Свет меняется, послеполуденное солнце окрашивает комнату в золотистые тона. Пылинки танцуют в лучах, словно крошечные звезды. Я думаю о бесконечности Вселенной и о том, как странно, что мы, такие маленькие и незначительные, способны создавать волшебные миры на холсте и в словах.