Вандалы — оклеветанный народ

Сразу же после высадки Велизарий приказал своим воинам и матросам (последних было тридцать тысяч) рыть рвы и устраивать палисады. Столь спешное начало шанцевых работ свидетельствует о том, что стратиг опасался подхода поднятых по тревоге вандальских «сил быстрого реагирования». Воины, копавшие ров, почти сразу же наткнулись на воду (хотя местность считалась безводной). Все возрадовались великой радостью спасению от перспективы умереть от жажды. Прокопий же не преминул отметить обнаружение источника воды как очередное великое чудо, знамение грядущей победы правого дела, доказательство вмешательства сверхъестественных, Божественных сил в борьбу благоверного римского августа Юстиниана с неверным вандальским тираном-арианином. Следовательно, Прокопий еще «не вышел из тени Геродота». Ни здоровый скепсис, ни психологическая прозорливость, характерные для столь многих мест сочиненья рассудительного кесарийца, нисколько не мешали ему впадать порой в суеверные реминисценции, на протяжении столетий превратившие историографию в искусство, а хронику реальных исторических событий — поэтически приукрашенный панегирик битвам и победам.

Велизарий же проявлял во всех этих вопросах несравненно более практическое и современное мышление. Строго следуя разработанной Юстинианом внешнеполитической концепции возврата в лоно империи всех бывших римских земель, стратиг избрал для себя роль освободителя, а не завоевателя. Он запретил воинам грабить, опустошать поля и сады, пытаясь сохранить добрые отношения с местным населением; правда, без особого успеха. Ибо туземцы Бизацены были не так уж недовольны тираническим (якобы) правлением царей вандалов, как можно было вообразить себе, поверив на слово посланцам кафолических епископов, являвшихся с жалобами в Константинополь. Правда, Велизарию не пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением, ибо вот уже сто лет ношение оружия было привилегией вандалов (и аланов), а не туземных земледельцев, рыбаков и ремесленников. Однако последние не проявляли никаких восторгов по поводу своего «освобождения» армией своих «соотечественников и единоверцев». Просто новые хозяева сменили старых. Для маленького человека между Гелимером и Юстинианом не было особой разницы…

Велизарию стало известно, что на расстоянии одного дня пути от укрепленного лагеря восточных римлян «находится расположенный у моря город Силлект (позднейшая Саллакта, неподалеку от одноименного предгорья — В. А.), стена которого уже в древнее время была разрушена (по приказу Гейзериха — В. А.). Жители его, загородившись со всех сторон стенами своих домов наподобие укрепления, оберегали себя таким образом от набегов маврусиев.» (Прокопий).

Флавий Велизарий, явно стремившийся по возможности избежать кровопролития, что могло нанести ущерб его имиджу бескорыстного освободителя, решил захватить город хитростью, силами небольшого передового отряда (или, как сказали бы впоследствии, «команды охотников»).

«И вот Велисарий послал одного из своих копьеносцев Вориада с несколькими щитоносцами с приказом попытаться занять город, и, если они его возьмут, не причинять жителям никакого зла, но обещать бесконечные блага и сказать, что они пришли для их освобождения, с тем чтобы наше войско могло войти в этот город. Посланные оказались недалеко от города в час, когда тушат светильники, и, скрывшись в овраге, провели там ночь. Утром, когда деревенские жители с телегами стали входить в город, они тихо, смешавшись с ними, проникли в город и безо всякого труда его заняли. С наступлением дня, не поднимая никакого шума, они созвали священнослужителя (видимо, городского епископа — В. А.) и знать города, сообщили им поручение стратига и, получив с их полного согласия ключи от входов, отправили их военачальнику»

(Прокопий).