Ванечка

И шахтеры за ним:

– Да будет воля Твоя… – А касками: стук-стук-стук…

– Яко на небеси и на земли… Хлеб наш насущный даждь нам днесь!

И все шахтеры вместе с руководителем стали повторять вслед за священником синхронно и в полный голос, как рэперы:

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь! – И касками: стук-стук-стук.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь!! – И касками еще громче: стук-стук-стук.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь!!!

Казалось, именно под этот речитатив ложились на рельсы бастующие шахтеры Сибири… В Питере бандиты грабили обменники… В Хабаровске врачи и работники «Скорой помощи» объявили голодную забастовку… В Москве выступала группа «Роллинг стоунз»… И огромные очереди штурмовали банки СБС-Агро, Мост-банк и другие. А телеведущие вещали:

– Правительство выбрало самый дикий вариант: девальвировало рубль, заморозило ГКО и одновременно отказалось платить по долгам. Это коллапс всей банковской системы. Паника нарастает…

* * *

– Come here! Vanya, come here! Come to me!..

Это, присев на своих «Nike» и распахнув руки, американцы подзывали Ванечку, который стал на ноги и, покачиваясь, делал первые шаги…

Надя не смогла на это смотреть, с газетой в руках влетела в кабинет директрисы:

– Вы это читали?

Директриса, сидя за своим столом, смотрела теленовости про бардак в стране.

– Что «это»? – спросила она.

– Статья! В Америке приемные родители убили нашего ребенка! Вот! Такого, как Ваню, привезли из России и убили!.. А теперь эти там, в палате – «Vanya, come here!»…

– Успокойся.

– Что «успокойся»? Вы не имеете права отдавать наших детей!

Директриса развернулась к ней, сказала:

– Во-первых, не я отдаю, а суд. А во-вторых, почему эта гребаная пресса не пишет, что у нас уже миллион сирот? Миллион таких нищих Ванечек, понимаешь? Государство уже пять месяцев даже детдомам не дает ни копья! Мрут дети! Я их кормлю на подачки банкиров! Или бандитов! Они убьют кого-то, осиротят, а потом, замаливая грехи, приносят мне деньги! И я беру! Беру, да! А чем мне детей кормить, когда вся страна в жопе, а президент…

Телефонный звонок прервал этот крик души, директриса в сердцах сняла и бросила трубку.

– Иди, Надя, отсюда… – сказала она, остывая.

– Но статья!..

– Да, статья. Я читала. А ты знаешь, какая смертность в наших детских домах?.. Уйди, не трави мне душу…

Ночью страшные американцы, эти чудовища из фильмов-ужастиков, только еще страшнее, пытались огромным кухонным ножом зарезать Ванечку.

Надя, проснувшись, рывком села на своей раскладушке и некоторое время сидела неподвижно, глядя в темное окно. За окном, высоко в ночном небе, вспыхивая красными габаритными огоньками, летел самолет. Одним из таких самолетов завтра увезут Ванечку.

Надя решительно встала, оделась. С сумочкой-рюкзачком за спиной тихо прокралась по темному коридору к кабинету директрисы, пошарила рукой на верхней планке дверного проема и нашла ключ. Открыла запертую дверь, на цыпочках вошла в кабинет директрисы, на стеллаже с документами детей нашла папку с наклейкой «ИГНАТЬЕВ И.Н.» и спрятала ее в свою сумочку-рюкзачок…

А еще двадцать минут спустя, прижав к груди спящего Ванечку, уже нервно ходила по пустой и темной платформе станции Раменки.

В темноте возникли какие-то фигуры, это навстречу Наде шли армейский патруль и милиционер – тот самый капитан, который вместе с баркашовцами проверял документы в электричке.

Они приближались к Наде, и сердце у нее остановилось от страха.

Но они, слава Богу, прошли мимо, и тут, на Надино счастье, вдали показалась электричка, с гудком и грохотом накатила к платформе.

Надя, оглянувшись на капитана и патруль, шагнула в вагон.

Капитан и патруль оглянулись на нее, капитан даже повернулся и шагнул в ее сторону, но…

Двери вагона закрылись, электричка тронулась, и вагоны с грохотом пронеслись мимо капитана, унося Надю и Ванечку.

– А никого нет! Экзамены кончились, все разъехались! – сказал комендант вгиковской общаги – небритый спросонок, в галифе и полотняной нижней рубахе.

– Но я тут живу, – сказала Надя, стоя в двери общежития с Ваней на руках. – В 506-й комнате. Вы меня помните?

– Не имеет значения. У меня ремонт. Смотри…

Действительно, фасад общежития был в строительных лесах, а в вестибюле общежития лежала гора мешков с цементом, линолеумом и прочим стройматериалом.

– Август, – сказал комендант. – Я за месяц должен починить все, что вы тут весь год громите.

– Ну пожалуйста! – слезно сказала Надя. – Хоть на несколько дней! Я вас очень прошу!

– А ты не проси. Без толку! – И комендант стал закрывать дверь.

Но Надя в отчаянии вставила ногу в дверной проем.

– Нет! Я буду кричать!

– Сломаю ногу! – предупредил комендант, нажимая дверь.

– Буду кричать!

– Как давала – не кричала, и рожала – не пищала, – усмехнулся комендант. – Иди отсюда, блядища!

Вытолкнул Надю и закрыл дверь.

– Изверг! Козел! – крикнула Надя в закрытую дверь. И сказала проснувшемуся на ее руках Ване: – Извини, Ванечка…

Стоял прекрасный августовский день – солнечный и не очень жаркий.