И какой-то старичок,Неказистый, как сморчок,Весь лохматый, длинноносыйБез порток и даже босый,Влез в закрытое окноИ сказал: «Давным-давноЗдесь свершилось преступление.Я пришел дать объяснения».Царь вовсю разволновался;Обыкался, оборался,Старичка велел схватитьИ немедленно казнить.Стража двинулась на деда,Но за тем была победа.Дед спокойно всех солдатУложил у стенки в ряд.После к Ваньке подвалил,От цепей освободил,К Феде тихо повернулсяИ хитро так улыбнулся:«Здравствуй, Федя, милый брат.Что не весел? Аль не рад?»Царь тем временем бесился,Головой о стенку бился,Бил посуду, лил вино,Посох выкинул в окно.Гости этому внималиИ, как водится, дрожали.Наконец угомонился,Снова к Феде обратился:«Череп, мол, разбей врагу».Федя пискнул: «Не могу».На колени опустилсяИ юлою закрутился.А когда остановился,Тоже в деда превратился.Тот же взгляд и тот же нос,Так же мал и так же бос.Свистнул, дико завизжал,Прыг в окно и убежал.