Ваниль для попаданки

— Не реви, а то Яндера с топором придет! — Буркнула я, глядя на принцессу. Та, в лучших традициях романов, собирала хрустальные слезки в батистовый платочек, но, услышав меня, мгновенно встрепенулась, как кот, который засек, как хлопнула дверца холодильника.

— Кто такая Яндера и почему с топором? — ужас, над которым она рыдала, был благополучно забыт, а я тайком перевела дух. Дернули же меня Темные Боги открыть Иоланте немецкий любовный роман, выпрошенный у Александры. Вещь называлась "Страдания молодого Вертера". Арчибальд после недолгих уговоров намурлыкал принцессе знание немецкого, и это чистое, неиспорченное культурой дитя, буквально, провалилось в поток сознания господина Гете. И едва не заработало депрессию.

— Это такая девушка, — пояснила я, присаживаясь рядом, — она тоже влюблена в парня.

— И тоже страдает? — ахнула Иолли.

— Не. Эта не страдает. Наоборот, от нее страдают. Она всех соперниц топором грохает. Или с крыши сбрасывает. А потом следы заметает.

Лицо Иоланты сделалось таким, что я мгновенно поняла — Яндера с топором еще не самое страшное в жизни. А вот язык бы лучше держать на привязи. Потому что тихоня сощурилась, несколько раз быстро кивнула и заявила:

— Молодец. За свою любовь нужно бороться, а не страдать. А если, забыв честь и гордость девичью, клеишься к чужому парню, значит так тебе и надо!

Я кивнула на ее уже заметный живот:

— Ага. Если родится дочка, назови ее Яндерой. И воспитай соответственно.

Шутки шутками, а принцесса дурела от лютой скуки, и весь ее "двор" следом. Королева Александра запретила невестке все, что могла, а остальное существенно урезала, так что дамам оставались только вышивание и флирт.

А флиртовать во дворце в последние годы было модно и принято исключительно с Его Высочеством. Старые привычки — не варежки, просто так не скинешь и не спрячешь. Джуэл дам не поощрял, но и не отталкивал, искренне не видя проблемы. А беременная Иолли психовала.

Немецкие романы я как раз и принесла, в надежде, что придуманные страсти отвлекут подругу от настоящих. Отвлекла! Неиспорченное дитя природы приняло их слишком близко к сердцу.

Надо было срочно придумывать что-то другое, пока тихоня и впрямь не велела принести в свои покои топор побольше и поострее. Никого она им, конечно, не убьет, но даже попытка поднять такую тяжесть в ее положении может закончиться плохо.

И тут в мою дурную голову стукнуло, что детективы в сто раз интереснее каких-то романов о рыданиях и страданиях. А у нас их под рукой даже два: первый семидесятилетней давности, а второй совсем свежий.

Вот почему эти прославленные Святые Древние меня не остановили, а?

Императора унесли на носилках под заклинанием "предельной аккуратности" — лекари в городской лечебнице с цинизмом, присущим медикам, называли его "носильщик никакой", намекая на голимое пьянство санитаров. Заклинание применялось, когда нужно было нести тяжелораненого, повредившего спину или больного с "острым сердцем".

Носильщики еще не спустились на первый этаж, а дворец уже гудел. Не успела минуть половина короткой клепсидры, а вокруг секретариата собралась толпа.

Золотой Кот поглядел на генерала:

— Напоминает старые добрые дни, когда мы сидели в осажденной Кайоре и ждали либо подкрепления, либо смерти, — со смешком проговорил он.

— Алета разгонит этих бездельников, — Райкер был хмур, но собран и деловит, — до Совета Лордов продержимся, а там обнародуем указ о введении Чрезвычайной Ситуации, Храм нас поддержит. А Винкер, тем временем, отыщет и вернет наследника. Дадут Темные Боги — вынесет.

В дверь постучали условным стуком: четыре быстрых удара и два через паузу. Стук означал курьера из армии.

— Входите! — решил Эшери. Кризис кризисом, а с армии глаз спускать было нельзя, иначе очередной кризис мог обернуться внеочередным военным переворотом, а оно им сейчас нужно?

Курьером оказался совсем молодой паренек, не больше пятнадцати — шестнадцати лет, невысокого роста, худенький, со встрепанной гривой густых каштановых волос, вздернутым носом с конопушками и пухом на щеках, которых еще ни разу не касалась бритва.

Он сделал попытку поправить плащ, но тот сполз на пол и улегся собакой у плохо почищенных сапог. Мальчишка покраснел, но больше никак не отреагировал. И на плащ не взглянул. Повернувшись к Эшери, как более старшему по званию, он опустился на одно колено, поднял руку, согнутую в локте и опустил голову, ровно так, как это предписывал устав.

— Господин маршал, у меня срочная депеша генералу. Разрешите вручить?

Голос у паренька, не смотря на юность, был совсем не тонкий и "петухов" не давал.

Эшери кивнул. Курьер протянул пакет Райкеру и застыл, в ожидании дальнейших приказов, в полнейшей неподвижности.

— Сложно было прорваться? — сообразил Золотой Кот, увидев, что фибула у плаща не сломана — выдрана с мясом.

— Господин маршал, — курьер отмер, дернул уголком губ, еще по-детски пухлых, — я думал, меня в куски порвут.

И снова замер. Было видно, что у мальчишки, буквально, изо рта торчат вопросы, но он скорее подавиться, чем сделает хоть что-то, что противоречит уставу.