Ваниль и шоколад

Пенелопа посмотрела на него. Андреа представлял собой классическое воплощение «мужа в пижаме и в шлепанцах». Расслабленный, спокойный. Она сама купила ему эту пижаму в синюю, желтую и серую полоску. Пижама была ему к лицу. В тридцать восемь лет он все еще был очень красивым мужчиной, но вел себя как мальчишка. Вот уже несколько недель, как он с головой ушел в новое увлечение: его очередной пассией стала женщина-диетолог со смешной фамилией Мильявакка. Она вела в газете рубрику о правильном питании и посещала тот же теннисный клуб, что и Андреа. Пепе никогда с ней не встречалась, но узнавала по телефону ее неприятный металлический голос. А однажды Андреа показал ей фотографии, снятые на корте, где они играли парами: он с Мильяваккой и Москати со своей женой Эрминией.

– Специалистка по диетам могла иметь фигуру получше, – ядовито заметила Пенелопа.

– Никогда у тебя доброго слова не найдется для моих друзей, – обиделся Андреа.

– Ах вот как теперь называются твои бабы! – фыркнула Пенелопа. У нее не было ни желания, ни времени с ним спорить.

– В воскресенье меня не будет весь день, – предупредила Пенелопа.

– В чем дело, милая? Это единственный день, когда мы можем немного побыть вдвоем, – заворчал Андреа, вытаскивая из микроволновой печки блюдо с куском дымящейся пиццы.

По воскресеньям дети обычно отправлялись в гости к кузенам Пеннизи, а Пенелопа и Андреа, оставшись вдвоем, пытались как-то склеить осколки своей супружеской жизни. Пенелопа старалась убедить себя, что брак надо сохранить во что бы то ни стало. У Андреа не было сомнений на этот счет. Сколько бы глупостей он ни натворил за неделю, воскресенье Андреа обязательно посвящал Пепе, своей обожаемой женушке, ставшей для него скорее заботливой мамашей: ему нравилось, когда она его баловала.

– Я устала. Иду спать, – сказала Пенелопа, чтобы избежать расспросов.

Андреа поставил тарелку на стол и бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Неужели твое дело нельзя отложить на понедельник?

– У меня очень важное дело, – буркнула она, направляясь в спальню для гостей, где спала уже несколько недель после последней ссоры из-за специалистки по диетам. Андреа, как всегда, категорически отрицал свою вину, Пенелопа, как всегда, сделала вид, что поверила ему. Тем не менее ушла из супружеской спальни. В первый раз с тех пор, как они поженились, Пенелопа проявила такую твердость, решив для себя, что пока муж ей изменяет, она не будет исполнять супружеские обязанности.

Андреа согласился на вынужденное расставание, но не отказался от измен. Он не сомневался, что рано или поздно все станет как прежде.

Пенелопа закрылась в гостевой спальне и стала готовиться ко сну.

– Могу я узнать, что за важное дело испортит мне воскресенье? – спросил Андреа, распахивая дверь.

– Если бы я сказала, ты бы мне не поверил, – как можно спокойнее ответила Пенелопа, забираясь под одеяло.

– А ты попробуй, – с вызовом предложил Андреа.

– У меня свидание с мужчиной, – приняла вызов Пенелопа.

Ей показалось, что сердце у нее вот-вот остановится. В этот момент могло произойти что угодно: Андреа запросто мог бы и дом обрушить. Но он лишь посмотрел на нее в растерянности, кровь отхлынула от его лица. Пенелопа увидела, как он покачнулся и схватился за ручку двери, чтобы не потерять равновесия. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть себе самообладание. Андреа решил, что речь идет о Данко.

– Этот старый ублюдок должен знать, что воскресенье – мой день! Вы работаете вместе шесть дней в неделю. Неужели вам мало?

– Своими криками ты разбудишь детей, – оборвала его Пенелопа.

Андреа вышел, хлопнув дверью, и она облегченно перевела дух. Что такое верность? – спросила себя Пенелопа, погасив свет и прижимаясь щекой к подушке. Сможет ли она считать себя верной женой, если откажется от Мортимера? Верной кому? Чему? Себе самой или клятве, данной при венчании с Андреа? Страдать, чтобы не нарушить клятвы? Разве это справедливо?

Измученная этими вопросами, Пенелопа беспокойно металась по постели, ворочалась с боку на бок, но не находила ответа. В конце концов она забылась тяжелым сном.

12

Все последующие дни Пенелопа старалась скрывать терзавшую ее тревогу и с кротостью, обычно ей несвойственной, сносила проказы детей. Она не подавала виду, насколько ей неприятна внезапно пробудившаяся нежность мужа, тем не менее взиравшего на нее с подозрением. Пенелопа не собиралась его успокаивать, тем более что сама ни в чем не была уверена. «В воскресенье я точно узнаю, исключить ли мне Мортимера из своей жизни».

В девять утра в воскресенье, выходя из дома с детьми, Пенелопа надеялась на чудо: вдруг мужчина ее мечты обманет и ей придется вернуться к своей обычной жизни.

– Куда ты собралась? – спросил ее кузен Манфредо, пока Лючия и Даниэле забирались в машину.

– На очень важное свидание, – торопливо ответила она.