Ваниль и шоколад

– Мне совершенно необходимо поговорить с Пепе, но я никак не могу ее найти! – Голос Донаты охрип и сел от рыданий.

– Ты всегда можешь обратиться ко мне. Что с тобой случилось? – участливо спросила София.

– Нет, с тобой я говорить не буду. Мне нужна Пепе!

– Тем хуже для тебя. Пенелопа в Чезенатико и останется там надолго, потому что она поссорилась с Андреа, – объяснила София. Она готова была пуститься в подробности, но ей ужасно хотелось знать, почему плачет Доната.

– И она тоже! – воскликнула Доната.

– Только не говори мне, что и ты поссорилась со своим Джованни. Боже милостивый, ты, Пепе и я могли бы открыть клуб разбитых сердец! – заметила София чуть ли не со смехом. – Джованни всегда был человеком безупречным. Мы с Пепе вечно тебе завидовали. Что он тебе сделал?

– Все, София, разговор окончен. Попробую позвонить в Чезенатико, – сказала специалистка по астрологии и повесила трубку.

3

Андреа уже раздал задания своим сотрудникам и был готов покинуть здание, когда к нему подошел главный редактор.

– Я как раз собирался выпить кофе. Составишь мне компанию? – предложил Этторе Москати.

Андреа спешил домой, но не решился отказаться. Они сели в лифт, спустились на первый этаж и вышли на улицу. Андреа никогда не смел отклонять приглашения этого человека, считая его творцом своей профессиональной судьбы. За это ему не раз приходилось сносить упреки от Пенелопы.

Если Москати звонил и спрашивал: «Завтра поедем по грибы?», Андреа отвечал: «В котором часу за тобой заехать?» Эти походы ни свет ни заря были для него сущим мучением, так как он любил спать допоздна, в то время как Москати, страдавший бессонницей, даже в четыре утра чувствовал себя вполне бодрым.

«Почему ты не чистишь ему ботинки? Почему не целуешь ему ноги?» – насмешливо спрашивала Пенелопа.

Бывало, после закрытия редакции Москати предлагал: «А не заглянуть ли нам в казино?» Андреа, падавший с ног от усталости и мечтавший поскорее лечь в постель, отвечал: «Я как раз собирался сам тебя пригласить».

За игорным столом Москати всегда выигрывал, а Андреа проигрывал. В шесть утра он возвращался домой подавленный и с пустыми карманами, спал четыре часа и возвращался на работу разбитый, но с улыбкой на губах.

– Может быть, тебе поселиться у Москати, – безжалостно замечала Пенелопа.

– Москати мой друг, – оправдывался Андреа.

– А твоя семья тебе кто? Попробуй спросить себя: сделал бы ты то же самое для своих детей? – сурово спрашивала она.

– Для тебя я сделал много больше. Ты бы помнила, если бы память у тебя была не так коротка! – в свою очередь упрекал ее муж.

– Тогда тебе было двадцать два года. Сейчас – сорок два. У нас с тобой был роман. Твои отношения с Москати можно назвать только одним словом: подхалимство.

– Идиотка! Я всем обязан Москати. Это благодаря ему я занимаю свое нынешнее место. Он всегда доверял мне.

– А ты отдавал ему все свои силы и профессиональные способности. Как тебе удается ценить себя самого столь низко?

Она его не щадила.

– Что-то ты невесел, – заметил главный редактор, высыпая в свой кофе заменитель сахара из пакетика.

– Пепе меня оставила, – признался Андреа.

– И ты еще недоволен? Я десять лет воюю, чтобы установить раздельное проживание с женой, – возразил редактор.

– Все зависит от того, какая жена. Мне очень хорошо с Пенелопой.

– Тем не менее ты изображаешь из себя Казанову, лазая по чужим постелям. Что ты натворил со Стефанией?

– Ничего серьезного. Я же люблю свою жену.

– Тебе нужен адвокат?

– Я об этом и думать не хочу. Мне нужно только, чтобы она вернулась ко мне и к детям, – решительно заявил Андреа.

– Так она оставила их на тебя? Но это значит, что она обязательно вернется. Дай ей время, а сам бери отпуск и наслаждайся свободой, – добродушно усмехнулся Москати, хлопнув его по плечу.

Слова Москати насчет того, что «она обязательно вернется», музыкой звучали в мозгу у Андреа по дороге домой. Это было первое обнадеживающее заверение за последние сутки. Но потом, увидев разгром в квартире, он снова пал духом. Больше всего его беспокоило выбитое стекло в двери гостиной, напоминавшее о последней ссоре с Пенелопой. Он нашел в справочнике телефон стекольщика, позвонил и попросил застеклить дверь как можно скорее. Если Пенелопа вернется, он в жизни никогда больше ничего не сломает и не разобьет. «Клянусь», – сказал он самому себе, оглядываясь кругом и не зная, за что раньше хвататься, чтобы вернуть дому жилой вид.

Уборку кухни Андреа решил начать с птичьей клетки. Самсон лежал, свернувшись в углу, и наблюдал за ним с непроницаемым видом. Решив, что пес благодарен ему за компанию, хозяин протянул руку, чтобы его погладить. Бобтейл оскалил зубы и зарычал.

– Ясно. Какие нежности при нашей бедности, – улыбнулся Андреа и протянул псу кусочек бисквита. Самсон обнюхал подношение и бережно подхватил его зубами.

Напряженно проработав полчаса, Андреа решил, что кухня имеет пристойный вид.

– Что теперь делать? – спросил он вслух, оглядываясь на собаку. – Ах да, надо приготовить обед для Даниэле и Лючии. Они же не обедают в детском садике, как Лука.