Ваниль и шоколад

После разговора с отцом ей хотелось остаться одной и хорошенько все обдумать. Ее поразило утверждение отца по поводу ее отношений с Андреа: «Несмотря ни на что он тебе очень дорог». Мими был прав. Муж был ей дорог по тысяче причин, не имевших отношения ни к влюбленности, ни к сексуальному влечению, ни даже к тому факту, что он был отцом ее детей. Этот глупый, неверный мальчишка-муж затрагивал какие-то очень важные струны в ее душе, давал ей возможность чувствовать себя незаменимой, нужной ему.

– Никакого обмана, все по-честному! – громко объявил Андреа, подражая ярмарочным зазывалам.

– Тогда почему мне кажется, что мной манипулируют? – Вопрос вырвался у нее невольно.

– Только не я. Я всегда относился к тебе очень серьезно и уважительно, – заявил Андреа, прижимая руку к сердцу. Он говорил искренне. Не успела Пенелопа собраться с мыслями для ответа, как он спохватился: – О боже, жаркое подгорает! – и бросился к плите.

Пенелопа смотрела на него в растерянности. Андреа подошел к ней и положил руки на плечи.

– Пепе, ты самое дорогое, что у меня есть. Сам не понимаю, как это мне вечно удается все испортить. Но я всегда сразу же раскаиваюсь и прошу у тебя прощения. Прошло три с половиной месяца с тех пор, как я вернулся из Сан-Ремо. С тех пор мы не спим вместе. Почему? Неужели ты действительно считаешь меня худшим из мужей? Нет, я уверен, что ты так не думаешь. Как бы то ни было, с сегодняшнего дня я намерен стать лучшим из мужчин. Я сам заберу детей из школы. Мы все вместе сходим в кино, а вечером, когда эти маленькие чудища наконец угомонятся, мы с тобой останемся вдвоем, и я расскажу тебе о своей любви. И ты не будешь от меня прятаться в гостиной, да?

Пенелопа понимала, что нужно любым способом оградить себя от этой нежности, пока та не затопила ее, как река в половодье. Она знала, что рано или поздно этот поток снова, уже в который раз, вынесет ее на скалистый и бесплодный берег разочарования. Отступив на шаг, она окинула мужа холодным взглядом.

– На этот раз у тебя ничего не выйдет. Я никогда не прощу, что ты привел свою очередную любовницу домой. Суток не прошло с тех пор, как ты валялся с ней в нашей постели. Теперь ты не знаешь, как выбраться из затруднительного положения, и задумываешь новое представление. Берешь отгул и думаешь, что я, как всегда, брошусь тебе на шею. Не надейся, это не подействует, – сказала Пенелопа, снимая туфли на высоком каблуке и с вызовом глядя на мужа. Развернувшись, она направилась в ванную и захлопнула дверь у него перед носом.

– Пепе, послушай меня, – взмолился Андреа.

– Уходи, – ответила она в ярости.

– Диана Мильявакка – любовница Москати. Вчера утром она пришла поплакаться на моем плече, потому что он никак не решается расстаться с женой. Ты же знаешь, я никогда не сплетничаю. Ты сама вынуждаешь меня рассказать об этой истории, которая нас обоих совершенно не касается. Диана отказала жениху ради Москати, а он струсил и все оттягивает решительный разговор с женой, – неохотно сообщил Андреа.

– И ты думаешь, я в это поверю?

– Клянусь здоровьем наших детей, это правда.

– Оставь в покое детей! – закричала она, распахнув дверь. – А если эта история – правда, могу сказать одно: вы с Москати друг друга стоите. И вас не случайно бог вместе свел! Но тебе придется объяснить мне, как серьги Мильявакки оказались в нашей спальне, – сказала Пенелопа.

Она направилась в гостиную, и Андреа последовал за ней.

– Она мне позвонила. Ей хотелось излить душу. Я пригласил ее сюда и предложил кофе. Она расплакалась, как маленькая. Пошла в ванную, умылась. Когда она ушла, я заметил, что она забыла сережки. Одну я уронил, и мне неохота было ее искать. Вторую я положил в твою вазочку. Потом я снова лег: я ведь так и не выспался. Хочешь верь, хочешь нет, но это и есть правда.

Судя по виду, казалось, что он не врет, но Пенелопа этим не удовлетворилась.

– А почему она вдруг решила поплакаться именно тебе? Почему?

– Откуда мне знать? Может быть, потому что я никому не выбалтываю чужие секреты, – искренне предположил Андреа. – Я бы и тебе не рассказал, если бы ты меня не вынудила. Ну теперь ты мне веришь? – спросил он с облегчением.

– Не знаю. Почему-то у меня такое чувство, будто меня загоняют в угол. Но одно я тебе точно скажу: во всей этой грязи я задыхаюсь. Если жизнь мужчины и женщины, которые когда-то любили друг друга, в конце концов свелась вот к этому, значит, мы действительно низко пали.

– Я вознесу тебя на новую высоту. На двенадцать тысяч метров. Давай съездим в Париж на три дня! Вылет в пятницу. Вернемся в воскресенье вечером, – объявил Андреа, сияя ослепительной улыбкой.

Он объяснил, что его пригласили на презентацию фильма, обещавшего стать крупным событием. Они полетят первым классом, остановятся в отеле «Крийон», будут есть устриц, пойдут в Лувр, будут бродить по Латинскому кварталу и совершат набег на парижские магазинчики.

– Скажи мне, что ты согласна, что тебе нравится это предложение, что ты меня еще любишь, – умолял Андреа.

Пенелопа все-таки почувствовала себя растроганной.