Ванилька [СИ]

Благо завтраком покормили перед пытками, а вот на мои вопросы акула развернуто отвечать не собиралась. Вообще, вопрос у меня был только один: где носит главного гада этого праздника жизни? На что я получала до отвратительности лаконичное: «Занят». С той же радостью она бы могла ответить: «Не твое дело». По крайней мере, интонации применялись те же.

После самого неудачного завтрака в моей жизни, а он действительно был таким, потому что невозможно есть, когда на тебя смотрят шесть пар глаз, меня потащили в ванную. Два, а может, и все три часа меня драили, втирали в меня всевозможные бальзамы, мази и масла и откровенно топили в бассейне, что показался мне невероятно маленьким, потому что уплыть от этих фурий никак не представлялось возможным.

Еще около часа мне делали «естественный» вечерний макияж, его же за ногу маникюр и педикюр, который в туфлях все равно никто не увидит. Отдельного внимания удостоилась прическа, которую крутили и вертели во все стороны, чтобы в конце концов волосы просто спускались по плечам этакими легкими волнами.

Слава богу, что одеться мне разрешили самой.

— Минута в минуту, — подытожила Кайла, поглядывая на овальные наручные часы, ремешок которых подозрительно отливал золотом. — Теперь вам надлежит спуститься вниз по главной лестнице. Господин Арль ожидает вас в холле.

— И все? Даже инструкций не дадите? — съехидничала я, обувая туфли, отчего стала заметно выше.

— Держите язык за зубами — бесплатный совет.

Вниз я спускалась в гордом одиночестве, если не считать двух охранников, что при моем фееричном появлении отлипли от стены коридора и тенями последовали за мной. Мне хватило выйти из спальни, чтобы услышать гул голосов и драматичную торжественную мелодию, видимо выступающую в качестве развлечения для гостей.

Страшно было до жути.

Это в министерстве модифицированных в кабинете собралось около двадцати, а сегодня в особняке присутствовали все — абсолютно все семьи имситов. И все присутствующие, скорее всего, желали меня тихо и незаметно прибить.

— Слушайте, а можно я не пойду? — уточнила я, резко крутанувшись на каблуках перед самым поворотом, ведущим на лестницу.

Молчаливые тело- и нервохранители, естественно, ничего мне не ответили. Зато ответила акула, неумолимо следующая по пятам.

— Нельзя. Или вы выйдете сами, или я вас на лестницу выпихну. Решать вам.

После такой открытой, откровенной угрозы я, естественно, плечи расправила, нос повыше задрала, гордо язык показала и прошествовала к ступенькам, стараясь смотреть на них, на ступеньки, а не в холл, который заметно преобразился.

И нет, никто не использовал дождик или мишуру, не развешивал яркие воздушные шарики или не взорвал в конце концов хлопушку. Все было до одури элегантно, торжественно, роскошно и скучно.

Длинные столы, заставленные подносами с закусками и напитками, были покрыты белоснежными скатертями. Они стояли по краям зала, опоясывая холл с трех сторон. Стулья, выставленные в несколько рядов, украсили золотыми накидками с вычурными же золотыми бантами на спинках. По правую сторону от дверей расположился помост со стойкой, похожей на кафедру. Рядом с ней на подставке завис круглый аквариум, в который набросали какие-то бумажки.

На людей, а точнее, на нелюдей лучше было бы совсем не смотреть, но взгляд то и дело цеплялся за роскошные и неординарные наряды дам, за фраки мужчин и за их глаза, что сверкали, сияли серебром. На меня смотрели, и мне это не нравилось.

Особенно не нравилось, что один конкретный индивид не смотрел совершенно. Он спиной стоял у подножия лестницы, томительно медленно потягивая коричневый напиток из высокого двухуровневого бокала. На первом уровне была вставлена небольшая свеча, поддерживающая температуру напитка.

Но все изменилось, когда до мужчины оставалось не больше пяти ступенек. Он вдруг напрягся, величественно и с особой грацией обернулся, безошибочно находя меня взглядом. То, что вспыхнуло в глубине его глаз, меня даже немного отпугнуло. Восторг, желание, удовлетворение. Все это пронеслось калейдоскопом, не занимая и мгновения, и вот мне уже была подана рука.

Не ответить на этот галантный жест на глазах у присутствующих не представлялось возможным. На нас не только смотрели, нас еще и снимали. Вспышки портативных камер, маневрирующих по залу, хоть и были едва заметны, но все равно привлекали внимание.

Остановившись рядом с имситом, я постаралась поскорее высвободить из плена его пальцев собственную ладонь, но сделать это мне, естественно, никто не дал.