Ванька 12 (СИ)

— Шалят? — я кивнул в сторону леса, что тянулся и тянулся рядом с дорогой.

— Не без этого… — вздохнул Силантий Артемьевич. — Не без этого.

Мои рассказы про Францию, каторгу в Африке и о плене в Японии бывалого солдата, вернее — бывшего старшего унтера, весьма заинтересовали. Оказалось, что в японскую мы почти рядышком воевали, буквально соседями были.

— Могли где-то и видеться, — выдвинул предположение возница. — Мир-то велик, но — мал.

За рассказами путь короче кажется. Вот и мы почти до губернского центра уже были лошадкой довезены, как нас остановили.

— Куда? — чуть не ткнул штыком в голову нашей лошади мальчишка в красноармейской форме.

— Я те счас крапивы в штаны насую! Ишь, растыкался! Лошадь изувечишь! — секунда, и винтовка молодого солдатика была уже в руках бородача. — Тыкают тут всякие!

— Отдай, дяденька! Я тут на посту… — тон голоса красноармейца сделал поворот на сто восемьдесят градусов. С приказного на просительно-канючливый сменился.

— Что с тварями в городе? — не обращая внимания на нытье обезоруженного им задал вопрос Силантий Артемьевич.

— Вчера ещё сдохли…

Лучшего я и не желал услышать.

— Поехали. — я тронул за плечо сурового ветерана.

— Сейчас.

Трехлинейка солдатика на раз-два-три оказалась разряженной и полетела на обочину.

— Во! — Силантий Артемьевич погрозил красноармейцу кулаком. — Ещё раз тыкнешь — голову откручу!

По мосту через Вятку мы прокатили без остановки — перед ним никаких постов не было.

— Куда тебе в городе, Нинель Иванович? — поинтересовался у меня возница.

— В губернскую больницу. Знаешь, это куда?

— Как не знать. Нам с Викеней почти туда же.

Мы ехали по городу и только головами вертели. Тут — горело не так давно, там — ветерок опять же остывший пепел развевал. На площади перед театром сразу три шара на своих длинных ногах-опорах лежало.

Раньше, когда бывшую Царевскую пересекали, я попросил Силантия Артемьевича на минутку остановиться и к развалинам бактериологического института сбегал. Зрелище было неутешительное — восстанавливать там было нечего, легче новый построить.

На перекрестках мёртвые особи были в кучки сложены. Хоть и не тепло сейчас, но от них уже неприятно попахивало.

Надеюсь, догадались местные умные головы пару трупов особей на лёд в усыпальнице губбольницы положить? Прокиснут они, что мы тогда в лаборатории при исследовании увидим?

Народа на улицах было полно, вид все имели бодрый и на первый взгляд здоровый. Значит — особи не от разлетевшейся по воздуху коллекции бактериологического института свои ноги протянули. Вятчане-то сами не заболели, никакой леший им не сделался.

Вывод — скорее мне надо в губернскую больницу, развертывать лабораторию и вместе с местными бактериологами искать причину гибели особей. От чего-то они же сдохли?

Наша телега выехала на Московский тракт, ещё пять минут езды и мы оказались рядышком с губернским больничным заведением.

— Спасибо, Силантий Артемьевич! — поблагодарил я бывшего старшего унтера. — Приятно было познакомиться.

— Поди не раз ещё свидимся… — улыбнулся бородач.

— Не исключено. — вернул ему улыбку я.

Не знал я тогда, при каких обстоятельствах это произойдет.

Глава 28

Глава 28 Очередная старуха

Оказывается, я был слишком хорошего мнения о себе… Умней умного себя считал, а зря.

Тушки умерших особей в усыпальнице губбольницы имелись. Для сохранности их даже льдом обложили. Это — раз.

Опечатанные ящики с лабораторным оборудованием на складе лечебного заведения находились в целости и сохранности. Местные мыши их не сгрызли. Это — два.

Лабораторию мы развернули. Мы? Да — мы. Я и оставшиеся в живых сотрудники бактериологического института. Некоторые из них были даже весьма опытные. Это — три.

А вот дальше дело застопорилось. Победно загнуть четвертый пальчик не получилось.

— Извините, Нинель Иванович, это выходит за пределы нашей профессиональной компетенции…

Сотрудники бакинститута только руками разводили. Не видели они на предметных стеклах причины гибели особей.

Про себя я уж и не говорю. Попялил я свои глупые глаза в микроскоп и ничего похожего на ранее виденное не увидел. Совершенно иное чем у нас клеточное строение особей. Норму бы его знать, тогда может что-то и прояснилось.

Да, особи не только в Вятке поумирали, а по всей планете. Везде, где они высадились конец им пришел. Теперь даже спросить не у кого — откуда они на наши головы свалились.

Ну, может большие ученые в университетах и разберутся в произошедшем, докопаются до истины. Не все же лаптем щи хлебают.

За утраченную психиатрическую лошадку меня даже не поругали. Война, понимать надо. Списали казенное имущество на боевые потери и всё.

Так, а дальше что мне делать? Все чем-то заняты, а я опять без дела болтаюсь. Предложение Людмилы Константиновны я не принял, работать в её заведении всё же отказался.

— Жаль, Нинель Иванович, жаль… — Громозова поджала губы. — Неволить не буду…

На этом я с Людмилой Константиновной и расстался. Только с территории психиатрической лечебницы вышел, как на старуху в лохмотьях наткнулся. Вернее, она на меня чуть ли не набросилась.