Ванька

Очень они горевали о парне каком-то. Да, в принципе, все они были не стары. Примерно, моего возраста, а некоторые — совсем молоденькие. Чуть сученка внучка Ваньки постарше. Но, никто им скидки на возраст не давал — на общих основаниях они геройствовали.

Так вот, горевали они о парне. Потом хоронить его задумали. Помыли, хорошо одели. Комплект оружия ему с собой собрали. Поесть-попить в дорогу.

Стоп! На его одежде фигурки были нашиты! Такие же, как я сегодня нашел. Только их там гораздо больше шести было. Так, а где остальные? Маловато мне будет шести фигурок, я все хочу!

На голове парня ещё обруч имелся с немаленьким таким по размеру камешком. Видно, что хороший, но обработан как-то не очень. Я во всех подробностях не рассмотрел, но похоже, не гранили его, а просто как умели отшлифовали. Форма камня — как бы часть от куриного яйца отрезали. Немножечко косоватенько.

Тут меня во сне совсем жаба заедать начала…

Чуть ниже шеи на груди у парня бляха ещё имелась. По форме — у немцев такие были. Эти немцы в длинных плащах на мотоциклах ездили, в касках, очках защитных, а на груди у них бляхи были на цепочке. Тут цепочки не было, бляха прямо к рубахе у парня убитого была прикреплена.

На этой самой бляхе опять же животные были изображены. Бляха, как и фигурки, явно золотые…

Тут про парня сон у меня закончился. Прямо без перерыва началась вторая часть.

У избушки, где сейчас я сплю, костерок горит. Около него я сам сижу. Не один. Напротив меня — мужик.

— Спасибо, Иван Жуков, что похоронил меня. Прибрал мои косточки.

Я сижу и мужику тому киваю. Не стоит, мол благодарностей такой поступок. Каждый бы так сделал.

Воспринимаю я всё это, как будто так и надо. Ну, что и похоронил я его, и он жив-живёхонек рядышком со мной сидит.

— Отблагодарить я тебя, Иван Жуков, хочу.

Я опять в отказ. Не надо мне никаких благодарностей. Ни устных, ни материальных. Так уже шесть фигурок зверей у меня на кармане. Про них мне мужик уже сказал. При нашей встрече они ему уже были без надобности, а я его попросил со всей вежливостью. Вот он и разрешил их мне забрать.

— Погоди отказываться. Послушай, сначала. Богатства, что я тебе предлагаю, свой срок в земле уже вылежали и пора их людям явить. Часть я достал, но чуть поторопился. Вот и был наказан. Умирал долго и тяжело. Один одинёшенек…

Жаба моя начала меня в бок пихать. Словами всякими нехорошими называть. Что, мол, пустая голова, кочевряжишься…

Ему сокровища за дело доброе предлагают, а он нос воротит…

— Мне бы ещё несколько дней подождать, но думал — сойдёт с рук… Завет же сработал…

Мужик замолк. Сидел, на игру язычков пламени смотрел.

Да. На такое можно любоваться сколько угодно.

Как горит огонь.

Как течет вода.

Как в кассе тебе отсчитывают зарплату…

— Вот. Сделаешь так. Утром, сразу как выспишься, не ешь, не пей. Встань спиной к дверям моей избушки, а потом всё прямо иди. Босиком. Никуда не сворачивай. Шаги считай. Два раза по шестьдесят. Там и сам всё увидишь. Больше я тебе ничего сказать не могу…

Я и жаба моя сидим, слово пропустить боимся.

— Всё понял?

— Понял.

— Запомнил?

— Запомнил.

Мужик встал. Ни слова больше не говоря в темноту от костра шагнул. Как раз в том направлении, где я его косточки земле предал.

Тут меня и проняло. Шихобор по спине пробежал.

Хочу встать, но ноги как не мои.

Хочу руку поднять, но не получается.

Долго сидел, наконец меня отпустило.

— Спасибо тебе, добрый человек…

Поклонился я ещё вслед ушедшему. Лишнее это не будет.

Тут я и проснулся.

Через дверной проем в избушку солнышко уже заглядывало.

Глава 27 Два раза по шестьдесят шагов

Тут я и проснулся.

Через дверной проем в избушку солнышко уже заглядывало.

Права пословица — светит, но не греет…

Так сейчас и было. Заколел я немного.

Сел на лежанке. Зевнул.

Что это такое сегодня ночью было? Вещий сон? Игры разума?

В вещие сны и прочие бабушкины сказки я не верил. Не так воспитан.

Октябрёнком был. Носил красную звёздочку с изображением маленького Володи Ульянова. Ту, что в классе перед строем мне прицепили — на второй день потерял. Родители посмеялись и мне другую купили. Опять красную, но уже не металлическую, а пластмассовую. В серединке её опять же голова будущего вождя мирового пролетариата имелась, но изображенная на бумаге. Ребятам в классе такая звёздочка очень понравилась и они свои, выданные в школе, стали утрачивать в массовом порядке. Просто эпидемия ротозействия в нашем классе началась. Утратившие знак принадлежности к октябрятской организации на своих отцов и матерей наседали с просьбами о приобретении значка как у меня. Те, в этих настоятельных желаниях им не отказывали…

Потом, как положено — пионером стал. Красный галстук носил. Частицу знамени. Ничего плохого про это время сказать не могу. Весело металлолом собирали, газеты пачками из дома в школу носили. Скворечники делали и потом их в парке развешивали. В горн я даже дудел и в барабан бил. В пионерском лагере так и не побывал. Есть у меня такое упущение в биографии.