Ванька 8 (СИ)

Ага, спускают они… Лестница эта, одно название. Явно, первоначально её тут не было, а как понадобилось людей в трюме возить — изготовили. Угробище, а не лестница. У тех, кто её делал, руки не из того места росли.

На палубе я чуть с ног не свалился. Вдохнул свежего морского воздуха и поплыла моя головушка.

— Один момент. Дайте, постою немного…

Это я тем сказал, что меня из трюма на свет Божий за какой-то надобностью извлекли. Да, среди них был и один в российской офицерской форме. Где-то я его мельком, кажется, видел.

— Ну, зачем я понадобился? — спросил я не очень вежливо. А, что они ждали от каторжанина?

— Иван Иванович, что-то капитан заболел, — ответил на мой вопрос соотечественник.

Ага, по имени отчеству… Припекло видно…

— Что с ним случилось? — перешел я на деловой лад. Пусть капитан этот и не на курорт нас везёт, но…

— Жалуется с вечера на боли в животе. Мы уж и грелку прикладывали на больное место, а всё лучше не стало…

Грелку! При болях в животе!!!

Мля…

Они, что, угробить его думали? Нельзя при болях в животе никаких грелок использовать!

Ну, сейчас пара минут ничего не решает.

— Руки бы мне помыть, а лучше — всему окунуться… Переодеться ещё.

Пахнет сейчас от меня — как от бомжа. Кстати, знают ли здесь такое слово? Появилось оно уже или нет?

Моя просьба была моментально выполнена и вскоре я, наряженный в новенькую матросскую робу, уже входил в каюту капитана.

Корабль — развалюха-развалюхой, а здесь — только павлина в клетке нет.

Я опросил больного, осмотрел его, провёл пальпацию живота. Всё говорило за аппендицит.

Пациент требовал оперативного лечения. Так-то аппендэктомии в мире начали делать ещё в первой половине восемнадцатого века. В России — в конце девятнадцатого. В начале двадцатого века — это уже была официально признанная врачебная практика при воспалении червеобразного отростка.

Ещё дома я читал, как в начале шестидесятых годов в Антарктиде советский хирург сам себе воспаленный аппендикс удалил. На Новолазаревской кроме него врача не было, вот ему и пришлось самого себя оперировать. Метеоролог ему инструменты подвал, а инженер-механик держал у живота зеркало и направлял свет настольной лампы. Как только им не поплохело с непривычки, когда врач сам у себя в животе копался.

Почти два часа доктор сам себя оперировал, жизнь свою спасал.

Тут не антарктическая станция, но у меня нет инструментов, шовного материала и всего прочего, что для операции нужно.

— Нужно срочно оперировать, — такое заключение я озвучил присутствующим в каюте капитана. Ему самому в том числе.

Про грелку ничего не стал говорить. Чего уж сейчас — дело сделано.

— Никак без операции нельзя обойтись? — уточнил сам капитан.

Живот у него болел сильно. Как будто раскаленных угольев туда насыпали.

— Никак, — не стал я его обнадеживать.

— Тогда, оперируйте. — во рту капитана сушило и решение его прозвучало хрипловато.

— Чем? Столовым ножом? — в моих словах прозвучали нотки недоумения.

— Да хоть и им…

Глава 44

Глава 44 Авантюрная хирургия как она есть

— Чем? Столовым ножом? — в моих словах прозвучали нотки недоумения. Для проведения операции не только руки хирурга требуются, но ещё и инструментарий, операционная, помощники…

Да, много чего. Одним словом — условия для эффективной деятельности.

— Да хоть им…

У капитана уже не было мочи терпеть боль в животе.

— Ну, не знаю…

Не одно, так другое. Что, делать-то?

— Сколько до ближайшего порта? — задал я вопрос пожилому мужчине, судя по нашивкам, относящемуся к управленческому персоналу судна.

Ответ меня не порадовал — далеко. Перфорнёт за это время воспаленный отросток, разовьется перитонит. Прогноз для капитана — однозначный. Не весёлый.

Лежащий на кровати сунул свою руку под подушку и вытащил пистолет. Последний без промедления был направлен на меня.

— Оперируй!

Да, аргумент весомый…

— Мне терять нечего… — капитан закусил нижнюю губу.

Мля! Что, делать-то?

— Хорошо, хорошо, — я был вынужден согласиться.

Не было у меня выбора. Стоящий на краю могилы капитан легче-лёгкого меня с собой утащит. Кто я сейчас? Никто…

— Есть на судне какие-то хирургические инструменты? — обратился я вновь к пожилому мужчине в морской форме.

Ну, а вдруг? Всяко ведь бывает.

Сейчас я хватался за соломинку, которой пока ещё и не было.

Тот задумался. На капитана посмотрел, словно просил у него подсказки. Тот ничего не ответил.

— Пойдемте, посмотрим. — поманил меня рукой француз к двери.

В покрашенном белой краской ящике с красным крестом, что висел на стене рубки, на удивление оказались пара скальпелей, иглы и кровоостанавливающий зажим. Данные находки привели в недоумение даже моего сопровождающего. Не подозревал он об их существовании.

— Вот, есть же, — обрадованно произнёс он.

Есть…

Найденным, судя по всему, никогда не пользовались. Сколько они тут лежат? Скорее всего — долго. Немного даже потускнели. Хорошо — ржавчиной не покрылись.