Ванька-ротный

Подумал! Но ничего не сказал своим солдатам и не ответил стоящему на высоком крыльце оратору.

За такие речи его могли расстрелять на месте. Но на его счастье, среди нас не было тех людей, которые занимались этим делом, как своим ремеслом. Они давно, при первых признаках немецкого прорыва, подобрали длинные полы шинелей, сели в машины и укатили в глубокий тыл.

Солдаты мои все были москвичи. А это, скажу я вам, не маловажное значение. Никто из них без особой на то нужды не захочет оседать в первой попавшейся деревне. К тому же мы верили, что доберёмся до Волги, и что на том крутом берегу нас ждут и встретят с уважением. Мы не только надеялись, мы были уверены, что за Волгой проходит ещё одна линия укреплений, что для нас там оставлено место в бетонном каземате, и они только ждут, чтобы мы вышли туда поскорей. Нам в голову не пришло, что за Волгой нет никаких укреплений, что мы в спешке просто забыты, и никто нас больше не ждёт.

Оборона нашего |Ржевского| укрепрайона была построена в одну линию и при первом же ударе немцев была прорвана. Дорога на Зубцов, Старицу, Погореле-Городище, Калинин и Москву была открыта. Связь со штабом оборвалась. Образовался «котёл», из которого теперь, задыхаясь, бежала солдатская масса. А то, что мы идём и выбираем себе дорогу, хотим вырваться из немецкого «котла», то это зависело только от нашего желания, сознания и совести. Сверни мы сейчас в любую сторону, возьми случайно неверное направление, и мы навсегда останемся за пределами войны.

Мы предоставлены сами себе, но у нас есть в душе вера и воля. Мы с трудом передвигаем тяжелые ноги, всё тело ноет и бесконечно болит от ходьбы. В начале пути почему-то болела только шея, потом боль перекинулась в поясницу, а к вечеру нестерпимо болели ноги, мы их просто за собой волокли.

Для нас было важно одно. Мы держались друг друга, мы шли по дороге все вместе, никого не потеряли, и никто не отстал. Это было, пожалуй, наше основное преимущество. Отстань кто один, свались больным в деревне, ему никто там не поможет, ему никто там ничем не обязан.

Так что держись солдат за своих! Ничего, что мы выдохлись и устали, из последних сил передвигаем ноги. У нас, брат, другого выхода нет! Нужно идти! Сам понимаешь!

На другом конце деревни мы попытались спросить старуху. Но она нам о дороге ничего не могла сказать. Она сама была беженкой и только что, ночью, приехала на телеге из-под Зубцова.

Хотя все мелкие группы шли одной колонной и в одном направлении, но единства с военной точки зрения среди них не было. Теперь с падением Зубцова и Старицы идущие впереди заметно поубавили свой шаг. Среди отдельных групп солдат тоже были лейтенанты, но они, как и я, маршрута и карт не имели. Они шли наугад и опекали только своих солдат.

Бесконечные группы немецкой авиации летят у нас над головами. Они летят в том же направлении, куда двигаемся и мы. Видя всё это, отдельные группы солдат начинают отделяться от общего потока. Они сходят с дороги и сворачивают куда-то в сторону.

Одна группа солдат, что идёт рядом с нами, предлагает взять направление на восток, сразу идти на Москву. Другие наоборот, предлагают идти на Оленино.

Но вот нам навстречу, по дороге со стороны Зубцова, вываливает на большак большая группа солдат. Они где-то там впереди напоролись на немцев, постреляли сами и были обстреляны. Побросав убитых и раненых, обгоняя друг друга, они бежали нам навстречу. Забавно и жалко было на них смотреть. Грязные, усталые, с перепуганными лицами. Увидев нас, они обрадовались, замахали руками, прибавили шагу и поспешили к нам. Подойдя ближе, они остановились, и перебивая друг друга, сразу загалдели. Они стали рассказывать о том, что произошло с ними в дороге.

На большаке сошлись две встречные партии. Одна шла на Ржев, другая прибежала из-под Зубцова. А где был тот перешеек шириной в три километра, никто точно не знал.

Пошумев, погалдев, и солидно полаявшись, солдаты выяснили свои отношения, стратегическую обстановку на фронте и, как встревоженный рой пчёл, загудели, закружились, колыхнулись и сорвались с места. Они побежали в сторону от дороги, толпой скатились с большака, и взяв направление на Оленино, зашагали от нас. Удерживать их было бесполезно. Здесь действовал закон стихии масс.

В один миг всё изменилось. Спокойно шагавший, усталый поток измученных солдат вдруг сорвался с места и торопливо перебирая ногами, скрылся на повороте дороги, за опушкой леса. Просёлочными и лесными дорогами, куда боялись сунуться немцы, солдаты разбежались и пропали без вести. Возможно кто-то среди них торопился домой, а другой был не против пристроиться примнем и пожить на хлебах у безмужней хозяйки.

Глядя им вслед, мы недоумевали и не знали, что нам делать. Вот мы и одни! Мы по-прежнему продолжали стоять на дороге. Теперь нам снова нужно выбирать свой путь.

Немецкие самолёты, тяжело завывая, летят боевыми группами у нас над головой. Они идут ровными косяками, не обращая на нас никакого внимания. У них дела впереди поважней.