Ванька-взводный

– Нет, Женя, больше времени у меня нет. Действуй! – Иван протянул руку, повернулся и пошел из курилки вниз по лестнице.

– Чего он хотел от тебя? – спросил Евгения его коллега, выбивавший об руку мелкие табачинки из мундштука папиросы.

– Хочет увеличить скорость полета гранаты.

– Вот пусть сам и попробует ее увеличить. – Коллега затянулся папироской, манерно отставил руку. – Так ведь нам прикажет.

– Вообще-то он – главный конструктор, а мы так, покурить вышли. Он уже приказал, это его гранатомет, вот только делать его ему некогда. Он из-под Курска, он их испытывает на немцах.

– Он – главный? А чего ж ты не сказал! – Бросив папиросу, инженер бросился вниз по лестнице, но выскочив из дверей НИИ, он увидел только заднее колесо джипа, уже завернувшего налево. Вернувшись в курилку, он решил пройти мимо Жени.

– Постойте, что вы хотели сказать Артемьеву?

– Что неверно проточки сделаны, им отрицательный угол задавать требуется, чтобы нагар пороховой снимали.

– Считайте, что сказали, эти вопросы, как ведущий инженер, могу решить и я. Следующий раз, если появилась какая-то идея, не нужно ждать главного, он здесь будет появляться не часто. А решать проблему придется нам.

Но, видимо, молодому человеку требовалось показать именно «большому начальнику», что он не просто штаны протирает в КБ, а подслеповатый лейтенант ему таким начальником не казался.

А самолет Ивана, до которого он добрался через двадцать минут после разговора, сразу по его прибытию начал прогревать двигатели. Этот вопрос в Генштабе и в особом отряде был отработан как никакой. Три буквы в начале и в конце бодограммы устанавливали приоритеты для всех. Бодо вывел его «заказы» на самый верх запросов, так как эти три буковки означали: «на контроле Ставкой». И тут исполнителя запросов не спасет ни одна отговорка, слова «не предусмотрели» там было «не предусмотрено». Иван впервые попал в этот круговорот, и ему самому требовалось приспособиться к такому темпу, так как командир экипажа с ходу показал Ивану на часы. Он «опоздал» на несколько минут к плановому вылету. В некоторых случаях это могло привести к большим проблемам.

– Наверстаем в воздухе, – ответил командир корабля после того, как подполковник извинился за опоздание.

Кстати, «свою» машину он просто оставил у стоянки. «Ключей» у нее не было, все включалось черной кнопочкой слева от руля, там замыкалась «масса» аккумулятора. Никаких противоугонных средств не существовало. Выезд с территорий организовывался через КПП. Машину уберет и перегонит на стоянку механик или моторист самолета. Некоторое время машина постоит там, затем ее перегонят в автопарки наркомата обороны. Их шесть и все они в центре города. Обратно ее подадут по запросу, с водителем. Если человек, ею пользующийся, вернется раньше на тот же Центральный аэродром, то найдет ее на стоянке, выжмет эту самую кнопку, затем ногой педаль стартера, одновременно пяткой нажимая на «газ», и левой ногой выжав сцепление, включит передачу и рванет к КПП, выполняя свою функцию в сложнейшем механизме управления войсками.

Пересев в Старом Осколе в другой «виллис», теперь с водителем и адъютантом, Иван выехал в Щигры, где передал Рокоссовскому пакеты из Москвы и уведомил его, что получил «собственное» направление.

– Жаль, откровенно жаль, Иван Иванович. Я планировал ваше участие на вскрытии линии «Хаген». И куда? На Харьков? – он достаточно ревниво следил за успехами и неудачами соседей.

– Нет-нет, Константин Константинович, остаюсь в вашей полосе, но приказано подготовить и провести операцию, не связанную с ближайшими задачами фронта.

– Грабить будете?

– Скорее всего, нет. Вот приказ на размещение дополнительного топлива на складах фронта.

– А вот это уже радует. Зайдете к Михал Сергеичу и к Науменко, доложите о нуждах, сформируем для вас отдельную группу при штабе. Соответствующие поручения я дам.

– Мне выделено здание в Курске.

– Это к Науменко, его епархия.