Ванпанчмен не по канону. Книга третья. И целого удара мало

Милфа поднимает на меня взгляд. В нем вспыхивает слабая надежда, но я упрямо смотрю в ее огромные глаза.

— Вы не понимаете. — шепчет она. — Никто не смог…

— Я — не никто, — взмахом руки, пресекая дальнейшие споры, отвечаю ей. Сразу после этого, дотрагиваюсь до горячего лба малышки, сосредотачиваюсь, делясь с ней капелькой Силы. Надеюсь, сработает.

Комнату сразу заливает яркий свет, исходящий из моих рук и переходящий сначала на лоб, а потом охватывая голову и тело малышки. Постепенно он рассеивается, но не до конца — чуть ниже ее животика свет все равно проникает даже через одежду. Взглянув на мать, я слегка задираю детскую футболочку. Мы оба ахаем: на коже Сохары, чуть ниже пупка запечатлен знак в виде расплывчатой буквы «R». Свет рассеивается окончательно, и знак становится почти не различим: если не знать, что он там есть, то можно не обратить на него внимания.

— Ч-что это? — благоговейно спрашивает Томоё.

— Не тем интересуетесь, — отвечаю, глядя, как девочка открывает глаза. — Лучше проверьте ее самочувствие.

Мать, спохватившись, достает из сумочки карманный прибор, оказавшийся карманным анализатором. Девочка практически не обращает внимания на привычный укол пальчика, весело и с интересом оглядывая нас. Томоё изумленно разглядывает показания, а дочка вдруг дотрагивается до висков:

— Мама! Мамочка! — голосит она. — Мама! Не болит! Головка совсем не болит!

— Н-не может быть! — встряхивая прибор, шепчет соседка. — Ну-ка, доченька, давай еще раз попробуем.

Она бросает на меня короткий взгляд, в котором надежда перемешивается со страхом и удивлением, и берет повторный анализ.

— Невозможно! — выдыхает она через некоторое время. — Ричард! Взгляните!

— А чего там смотреть? — вяло переспрашиваю я. — Я ее уже исцелил. Можно хоть сейчас вести ее к врачу, они только подтвердят.

Вслед за этим следует восторженный вопль и бросок! Меня сбивают на пол в лучших традициях американского футбола. Аут! Свисток арбитра! Еще через миг меня словно окунают в соленую Ниагару, попутно покрывая изысканной губной помадой с ароматом лаванды.

— Ричард! Благодетель! Спасибо-спасибо-спасибо!

Похоже, у благодарной мамочки слегка сносит крышу. Поцелуи постепенно перерастают в более затяжные, а руки дамочки уже шарят по моей груди, сползая ниже, пока, не дотягиваясь до самого дорогого, но… Все бы ничего, я только «За!» Вот только не при детях же?

— Мама?

— Ох, простите меня, Ричард! — милфа приходит в себя, пунцовея на глазах. — Доченька! — стремясь скрыть смущение, она крепко обнимает дочь. — Доча, как ты⁈

— Все хорошо мама, пути меня! — пищит та, пытаясь вырваться. Ей уже не терпится продолжить исследование этого гигантского неизведанного для нее дома. Но на этот раз мама не пускает ее.

— Хватит! — тоном, не терпящих никаких пререканий, Томоё объявляет о конце посещения. Сохара сникает, но тут же подскакивает ко мне:

— А вы пригласите маму еще раз, мистер? Пожалуйста! Она так редко пускает меня гулять! Ну, пожалуйста!

— Я как раз это и хотел предложить, — смеясь, отвечаю крохе. И смотрю смущенную мамочку. — Госпожа Томоё? Как вы смотрите на приглашение…

— Конечно! — выпаливает та, не успеваю я закончить фразу и тут же краснеет:

— Ой! Я вечно не дослушиваю. Но вы ведь недавно в нашей деревне, Ричард? У нас недавно открылся замечательный ресторан в центре! Правда, там дороговато…

— Давайте на «ты»? — предлагаю я и тут же продолжаю ковать, пока горячо:

— Тогда приглашаю вас в ресторан, скажем, завтра вечером?

Глаза Томоё слегка округляются — она явно не ожидала «вот так сразу». Ну, а чего тянуть? Она — девушка симпатичная, я — парень видный. Уверен, она до сих не отошла от шока увиденного сейчас чуда исцеления, а также дневного лицезрения меня с груженой тачкой на плече. Возможно, она не против познакомиться поближе… Даже еще ближе, чем я думаю. А судя по тому, как она «слегка» увлеклась, благодаря меня, рискну предположить, что она давно не ощущала внутри себя горячую сардельку. Интересно, как давно она рассталась с мужем и что вообще у нее с ним произошло?

— Я… я согласна! — тихо, но достаточно проникновенно говорит девушка.

На том мы и прощаемся. Я не провожаю, так как идти им недалеко — достаточно просто дойти до конца забора — и вот уже свой двор. Когда они скрываются за дверьми, а в окнах коттеджа загорается свет, я слегка разочарованно вздыхаю и возвращаюсь к себе. Если бы не присутствие девочки, глядишь, все могло бы зайти дальше… Но нет — так нет.