Ванпанчмен не по канону. Книга третья. И целого удара мало

Ее щелочка и в самом деле узенькая, и тугая. Мне с трудом удалось пошликать там пальцами. Но не девственница, а это уже радует. Остальное — дело опыта, техники, умения и чуть терпения.

— У тебя ведь уже была близость с парнями? — спрашиваю, больше для того. Чтобы она успокоилась. Кошка фыркает, смешно надув носик:

— Естественно! Может быть, я и тысячелетний дух, но периодически заглядываю в мир смертных! Я гораздо опытнее, чем ты можешь себе представить!

— Что-то непохоже, — критически гляжу на распластавшуюся мечницу.

— Ну-у, многое позабылось, — смущается она. — Да и большинство самцов озабочены лишь собой. Вот так, как ты сделал… Это было впервые…

Она пылает от смущения, инстинктивно пытаясь прикрыть обнаженное тело. Тогда понимаю, что время разговоров прошло. Но я желаю доставить кошке как можно больше удовольствия. Если простые «ручные» ласки доставили ей так много удовольствия, то что будет, когда…

Опускаюсь перед кроватью на колени, сдерживая собственную похоть и принимаюсь гладить и ласкать ее ножки. Может быть, она сама создавала физический образ прекрасной девы, но ороговевшие мускулы и мозоли были получены уже позже путем постоянных тренировок и сражений. Пробегая по напряженным местам пальцами, умело расслабляю их, массируя и сдавливая. Химари постанывает от удовольствия, пока не связанного с любовными играми. Это чисто физическое наслаждение — ощущать, как твои огрубевшие ткани и вечно напряженные мышцы буквально поют от восторга, чувствуя опытные пальцы массажиста. Постепенно я продвигаюсь выше и выше, незаметно раздвигая крепкие бедра девушки. Даже в лежачем состоянии она умудряется яростно хлестать хвостом, что выдает бурю эмоций в голове мечницы. Катана, кстати, стоит у изголовья рукоятью к правому краю кровати, чтобы в случае непредвиденной опасности выдернуть клинок занимало бы менее секунды. Но сейчас кошка, кажется, забыла не только о ней, а вообще о том, что ее окружает.

Моему взгляду снова предстает треугольник ее пушистой аккуратной шерстки в промежности. Не забывая мять бедра кошки, чтобы еще больше притупить бдительность, слегка подтаскиваю ее ближе и неожиданным нырком припадаю к ее самому запретному местечку, которого никогда (теперь я в этом уверен) не касались губы смертных.

В следующий миг кошка даже не шипит, а буквально орет, смешивая рев, мяв, шипение и дикий вопль ярости в одном умопомрачительном крике! Бедные стекла в гостиной все-таки разбиваются в мелкую крошку, собаки на улицах прячутся куда попало, растерянно и испуганно подвывая, в окнах некоторых домов зажигается свет, а жильцы высовываются наружу, пытаясь понять, где и кого убивают.

Но я не сдаюсь, мужественно терпя пытки, которым меня подвергает разгневанная Химари! Она полосует мой череп когтями, пытаясь извернуться и впиться в горло острыми зубами, но я крепко держу ее, не давая на побег ни малейшего шанса. Тем более, она находится в крайне неудобном для себя положении. Все, что ей остается — тупить когти о мою лысину, где только-только начали пробиваться волосы и дико орать, смешивая звериные вопли с человеческим матом.

Постепенно она затихает, сначала с недоумением прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом начав расслабляться. Узенькая норка ее тренированного тела наконец осознав, что ее не едят, чуть раздается, что позволяет мне проникнуть еще глубже, тем самым вызывая у ошеломленной таким напором кошки, тяжелый и проникновенный стон удовольствия. Еще через полминуты она окончательно поддается моей дрессировке, втягивая когти и уже гораздо нежнее хватаясь за мои плечи. Наконец, наступает кульминационный момент, в наивысшую точку которого кошка снова взрывается фонтаном любовных соков. Приходится врубать ускорение, чтобы не получить в лицо поллитра жидкости.

— Я… я… — тяжело дыша, пытается мяукнуть Химари.

— Побереги силы, — советую, комкая и откидывая в сторону заранее приготовленную для этой цели простыню. — Я же сказал — мы еще даже не начинали. Пришло время опробовать киску этой киски по-настоящему!..

…До самого утра пустынные улицы элитного поселка оглашал блаженный кошачий мяв, перемешанный с нецензурными женскими восклицаниями. Жильцы окрестных домов торопливо молились всем богам, прося у них защиты, а собаки не смели высунуть носы из подвалов.

Утро всем местным помогло.

Солнце сон им на два часа дало.

Но к половине дня

Раздался дикий вопль: «МЯ-Я-Я!!!»…

Глава 20 Гачи-клуб дайвинга