Ванпанчмен не по канону. Книга вторая. Превыше богов (СИ)

И р-раз!

— Это за нахальство! — говорю, игнорируя истошный визг девушки.

И два-а!

— Это за лизоблюдство! — подтверждаю второй удар. Третьего не последовало. Сдерживался, чтоб не ранить, но все равно было весьма чувствительно. Натягиваю ей обратно трусики и ставлю перед собой.

— У-у-уй! Больно! — всхлипывает та, держась за задницу. Я же встаю перед ней, ожидая, когда у той высохнут слезы.

— Пусть эти удары были единственными, которые ты испытала от моей руки, — говорю, глядя в ее широко раскрытые глаза. — Теперь ты будешь в моем отряде среди друзей и подруг. За каждый удар, причиненный тебе другими, я отплачу вдвойне собственной кровью!

Блондинка становится серьезнее.

— Я, Мицуха, Секирей номер тридцать восемь, Быстрый хлыст, признаю тебя своим хозяином, мой Ашикаби, — говорит она дрожащим от напряжения голосом. — Прошу, позаботься обо мне…

Вслед за ней окрыляю девушку с огромным молотом. Как раз вовремя! Лежащая без чувств на земле Секирей, с которой сражалась Карасуба, вздыхает и открывает глаза, с ужасом глядя на склонившуюся над ней Карающую…

Глава 46

Схватка с самой природой

— Не ходите дети в Африку гулять! В А-а-африке акулы, в Африке гориллы! В Африке большие кро-ко-ди-лы!..

— Ашикаби! Но тут нет никаких акул и, тем более, горилл!..

— … В Африке разбойник Бар-ма-лей!

— Да нет тут никаких разбойников! — возмущается свежеокрыленная Секирей, ловко обрубая тянущиеся к нам лианы отремонтированной косой. Ёми, Секирей номер сорок три, Шинигами смерти, внешне похожа на обыкновенную ничем не примечательную девушку, за исключением экстравагантного костюма и натыканных повсюду красных лент. Она мастерски владеет своим неудобным и громоздким оружием. У меня закрадывается интересная мысль — а как вообще Секирей получают именное оружие? Кто им его выдавал? Почему, например, Мусуби предпочитает ближний бой, а Карасуба — катану? Надо будет потом ее расспросить…

Когда девушка очнулась и поняла, что окружающие ее Секирей уже не подчиняются пацану, то не стала барагозить, а быстро перешла на мою сторону, с удовольствием приняв новые силы. Несмотря на то, что у нее, как и у остальных чесались руки отомстить мелкому за его издевательства, я не дал им прикончить его. Где-то еще оставались окрыленные им Секирей, которые со смертью ашикаби также приняли бы мучительную смерть.

Когда в мою сторону вторично шагнул Муцу, признаться, я хотел врубить ускорение и смыться, чтобы не делать выбор между природой натурала и гомика. Но, как ни странно, меня удержала Карасуба, шепнув, что «такой силой, какой владеет Муцу, так просто нельзя разбрасываться». Тогда, призвав на волю все свое мужество, я сделал шаг навстречу парню, уговаривая себя «потерпеть пару секунд», но все решилось совсем по-другому…

Мечник застыл передо мной, поклонился и протянул ладонь для рукопожатия. В тот момент я искренне желал поскорее закончить с отвратительной процедурой окрыления мужика, и с теми же мыслями схватился за его крепкую мозолистую ладонь…

Буря, искра, безумие!

Вокруг тут же образовался вихрь, полностью скрывший как зрителей от нас, так и нас от остальных. Я почувствовал, как из меня выделяется капля Силы, точно при исцелении больного, перетекая в тело Муцу. Наши руки были словно охвачены огнем. По вискам мечника бежали крупные капли пота, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул. Через пару секунд все кончилось, а мы все стояли, не разжимая рук, словно проверяли друг друга на прочность. Вихрь рассеялся, и тут же раздался единодушный женский вздох изумления. Только тогда я заметил огромные черные крылья, развернувшиеся позади Муцу.

Парень отпустил мою руку и с недоумением оглянулся, ища причину удивления зрительниц. Обнаружив собственные крылья, он тупо попытался их потрогать, а потом посмотрел на меня бараньим взглядом.

— Это че? — спросил он. — Ты, типа, меня окрылил?

Внезапно в его глазах пробежала какая-то резкая мысль. Он буквально исчез из виду, с невероятной скоростью переместившись в сторону ближайшей девушки, обеими руками схватившись за шикарную грудь… Таки. Та оцепенела, не в силах принять подобную наглость, а Муцу вдруг облегченно вздохнул:

— Чувствую! Чувствую! Мне это нравится!

Ба-бац!

Кулак разъяренной девушки впечатался ровно в челюсть охальнику, отправляя его тушку в полет до ближайших деревьев. Вслед ему доносится крик:

— Не для тебя росли мои дыньки! Только мой ашикаби может трогать их!..

Тут же мои жадные ладони опустились на ее мягкую грудь, вызвав у Таки невольный стон удовольствия, а у ближайших девушек вздох зависти. А что? Мне тоже надо было проверить свою ориентацию после такого необычного окрыления! И, судя по ощущениям, я остался мужиком!..