Варадеро

Вечера в новом доме проходили какое-то время по одному сценарию. Мои домашние мылись-прибирались, а я щёлкал каналы телевизора до тех пор, пока мне не надоедало вслушиваться с испанскую и английскую речь многочисленных каналов. Тогда я продолжал переключение не ради языков, а ради картинки и находил что-то о природе или страноведении. К этому моменту мои девушки спускались по тёмной деревянной лестнице и рассаживались на плетёную мебель вокруг очага света от экрана. Отдельные углы освещали бра и торшер, но всё равно было приглушено. Я раскладывал вынесенные с ужина кусочки пиццы и хрустящие попки хлеба, открывал привезённый для раздачи горничным шоколад и расставлял бокалы. Из холодильника извлекался новый кокос с недопитым содержимым. Он нужен был больше для интерьера. Однажды мы выпили часть кокосового сока и налили внутрь ром, как это делали русские на пляже. Охладили, надеялись, что вечером станет лучше. Но осталось всё так же резко, борзо и тошнотворно. Потому главной звездой на столе оставалась бутылка из «дьюти-фри». Первые дни «Амарула», затем «Сандеман». Взрослой дочке давали попробовать ликёр, попытались объяснить разницу хорошего и плохого. Шоколад с засохшим белым хлебом и квадратиками острой пиццы оказался лучшей закуской. Втроём маленькими глотками и порциями доедали всё описанное. Смотрели китайские новости и удивлялись качеству картинки, обсуждали наряды телеведущих, возвращение двубортных пиджаков. Идеальные точёные лица и строгая одежда в сочетании с политико-военными сюжетами создавали напускную торжественность и приятны были высоким профессионализмом команды новостного канала. Мы не понимали ни слова, ни бегущей строки, но зачарованно следили за повествованием, иногда позволяя себе шутки, фантазируя о чём идёт речь. Чаще всего шутили про аннексию Тайваня боевыми роботами. Пришлось рассказать дочке кое-что из истории не только напитков, но и Юго-Восточной Азии. Иногда пробегали пультом по всему эфиру. Натыкались на красно-чёрное поле эфира с Соловьёвым. После испаноязычных каналов о трудностях ковидного времени, протестах индейцев Боливии против нефтепровода было сложно перестроиться на русский сюжет. Он отталкивал и было неясно отчего столько ненависти в комментариях гостей Соловьёва и откуда столько командного тона, столько крика и серьёзности. Люди были страшные, как из хосписа, больные, кто лицом, кто речью. В Москве было около 4 утра, вот оказывается, что транслируют ночью. Так или иначе возвращались к китайцам. Они вели уроки языка для кубинцев, переводили на испанский фразы про пандемию. Дворец съездов и крейсера, боевые дроны и бескрайние рисовые поля, всё на их канале было красивым, новым и не вызывало сомнений в первенстве Китая. Даже репортаж о потопе и прорыве дамбы был у них торжественным и образцовым. Люди тонули грамотно и вода героически врывалась в посёлки. В середине отдыха был один альтернативный вечер. Случайно включили бой боксёров тяжеловесов. Один – ирландский цыган, второй – американский африканец. Оба выше двух метров и харизматичные как вожди революции. Бой шёл с частыми падениями, нокдаунами, счётом судьи с показыванием пальцев лежащим боксёрам, постоянными атаками и завершился нокаутом. Цыган, что полюбился нам больше, победил. Позже я почитал про бой и узнал, что Фьюри есть величайший и чудаковатый чемпион, и нам очень повезло видеть это шоу из Лас-Вегаса в прямом эфире. Не ведающие, кто да что, мы искренне болели и радовались великанским ударам. Этот бой чуть было не изменил наш распорядок позднего вечера. В следующий раз мы снова нашли поединок. Но тот был неярким, усталым, не шёл в сравнение с чемпионским боем. Так что вернулись к Китаю, шоколаду и маленьким глоткам портвейна.

Дыра в паутине