Варан

Рыжеусый смотрел на Варана все с тем же мертвым выражением глаз. Он столько раз похоронил себя, что очередная отсрочка приговора не могла ни обрадовать его, ни огорчить.

— Его Незыблемость желал бы также знать, не нужна ли вам помощь в управлении уделом и нет ли у вас специальных соображений, которые вы хотели донести до императорского слуха.

Рыжеусый мигнул. Стеклянная пелена, сквозь которую он смотрел на Варана, на мгновение рассеялась — и сомкнулась снова.

— Хотите выпить? — спросил наместник. Варан отрицательно покачал головой. Принимать за столом наместника еду или питье не входило в его планы.

— Лесным уделом невозможно управлять, — через силу сказал наместник. — Как показали последние события, даже крылатая гвардия бессильна, когда имеет дело с этим безумием — очередным сыном Шуу… Вы слышали?..

Варан вспомнил Гордина Золотые Крылья. Коротко кивнул.

— Тем не менее Его Незыблемость может быть уверен, что Дворец и Башня Лесного удела преданы ему…

— Вот как? — Варан поднял брови, изображая сильное удивление. — И Башня тоже?

Рыжеусый смотрел ему в глаза. Благостное начало разговора ни капельки не обмануло наместника — Подставка успел приучить всех своих чиновников, что от пассажиров «крылатой повозки» следует ждать исключительно бед и наказаний, а добрых вестей — никогда. Но на этот раз во взгляде рыжеусого мелькнуло нечто иное, нежели привычное ожидание неприятностей.

— Ваша милость, — проговорил Варан негромко, — вы понимаете — то, что случилось со звеном Гордина Золотые Крылья, принесло огорчение Императору. Но Император не станет гневаться лично на вас… за то, что вы не уследили за его могуществом Зигбамом.

У рыжеусого дернулся уголок рта. Варан моментально это отметил.

— Я не стал бы обещать вам прощения, не будучи уверен, что вы его получите, — продолжал он доверительно. — Его могущество принимает у себя странных людей? Уезжает на прогулку и долго отсутствует? Ведет себя… неуважительно по отношению к вам?

Рыжеусый молчал. Варан ясно видел теперь, что прячется за стеклянной пеленой его взгляда, — паника. Обычная паника человека, летящего вниз со скалы и тщетно пытающегося за что-нибудь зацепиться.

— Его могущество угрожал вам? — спросил он мягко. — Я знаю, сколь несносны бывают колдуны — особенно если рядом нет больше никого, наделенного магическим даром… Но пособничество бунтовщикам — это несколько переходит границы дозволенной спеси, не так ли?

Несколько секунд рыжеусый что-то решал. Варану казалось, что он воочию видит движение мысли другого человека — как она мечется, как бьется о стекло неподвижных глаз.

— Вы встречались когда-нибудь с его могуществом… со старым Зигбамом? — спросил наконец наместник.

— Нет.

Рыжеусый помолчал еще минуту.

— Его могущество, — сказал он наконец, — тяжело болен. Не встает… с тех самых пор, как я милостью Его Незыблемости стал наместником в этом отвратительном… простите. В Лесном уделе. Поэтому он не отлучается, не принимает у себя странных людей… вообще никого не принимает.

— Вы уверены? — глупо спросил Варан.

— Совершенно. Как я сказал вам прежде, управлять здешним краем невозможно… Вы знаете, каким образом нам достаются налоги? Стража, набранная из числа бывших головорезов, налетает, подобно разбойникам, на поселения и забирает все, до чего сможет дотянуться, — половина идет на так называемое «жалованье», половина — в так называемую казну. Неудивительно, что в уделе множатся смертные приговоры «этому кровососу», то есть мне, — наместник криво ухмыльнулся, один его ус поехал вверх, другой остался на месте. — Моя жизнь держится на плечах шпионов, господин Варан. Его могущество Зигбам — его немощь Зигбам, если на то пошло — окружен тройным кольцом искусных соглядатаев… Я трачу на это немало денег и усилий, зато сейчас могу торжественно сообщить вам: этот полутруп вот уже полгода не поднимался со своей грязной постели. Поначалу он еще что-то соображал… а теперь ходит, простите, под себя и никого не узнает.

Варан молчал. Что-то во взгляде наместника ему не нравилось, но он не мог понять что.

— Я не сообщал о случившемся в столицу, — наместник тяжело качнул головой, — потому что… ведь вы понимаете… Мне очень тяжело, господин Варан. Но я предан Императору…

Варан был уверен, что он в чем-то врет. Ощущение было такое, будто скребут ногтями по стеклу.

— Возможно, я совершил ошибку, — нервно сказал наместник. — Но вы можете пойти и убедиться… своими глазами. Вообще-то в башню нет хода никому… Но вы, как я понимаю, должны будете дать отчет Его Незыблемости?

Варан кивнул, не сводя с рыжеусого глаз.

* * *

Башней Лесного удела называлось круглое жилище на вершине огромного мертвого дерева. Дерево было пусто изнутри, в полом стволе помешалась винтовая лестница, и Варан, сопровождаемый наместником, долго поднимались в темноте, духоте и взаимном напряжении.

У входа в обиталище волшебника сидел человек со взведенным арбалетом на коленях. Наместник кивнул ему. Варан успел разглядеть грубое, в складках кожи лицо, шрам на лбу и равнодушные глаза убийцы.

— Входите, господин посланник, — пригласил его наместник.