Варан

Чем ближе была цель, тем глупее становились его страхи. Ему казалось, что острова нет — смыло. Или, что еще хуже, — там все изменилось до неузнаваемости. Столько лет прошло: вернувшись, он не узнает Круглый Клык…

Глядя вниз сквозь смотровое окошко, он убедился, что не изменилось ничего. Круглый Клык стоял по-прежнему, дворец князя и дома горни не сдвинулись ни на камешек: ничего нового не было построено, ничего старого — разрушено. Причалы оставались на месте. Башня стояла, как и в тот день, когда Варан впервые встретился с Подорожником. Войны, мятежи, голод и беззаконие, изувечившие Лесной удел, не смогли перехлестнуть через море и добраться до скучающего в межсезонье острова.

Повозка опустилась на площадь перед княжеским дворцом. Варан, на этот раз перенесший путешествие куда лучше, обменялся церемонными приветствиями с князем Круглоклыкским — не с тем, что когда-то поразил Варана длинными седыми волосами, но с его сыном, похожим на слегка обновленную копию отца.

Рука князя дрогнула, принимая послание Подставки — едва-едва, почти незаметно. Читать письмо в присутствии Варана князь не стал.

Его проводили в покои дворца, где он никогда прежде не был. Неслыханная роскошь, о которой любили порассуждать скучающие поддонки, оказалась весьма скромной и старомодной: каменные скамьи, покрытые тюфячками, кованые подсвечники, запах сырости пополам с запахом благовоний. Железные зеркала отражали солнце под хитроумными углами, пропускали сквозь сосуды с цветной водой, и в подземелье рассеивался мягкий, приятный глазу свет.

Явилась княгиня. Варану по очереди представили княжеских детей, а потом усадили за стол — в этом было что-то наивно-семейное, крестьянское, он снова почувствовал себя путником, постучавшимся в чужой дом и попросившим ночлега. Под разными предлогами стали собираться горни: скука межсезонья была прервана незнакомцем на «крылатой повозке», никто не боялся — все любопытствовали…

Мой дом, думал Варан, сам себе не веря.

Его расспрашивали. Рассказывали о Круглом Клыке, беззастенчиво хвастались, что это за дивное место:

— Вы никогда не бывали у нас в сезон? Какая жалость! Вы не узнали бы острова. Здесь так зелено, а там, где сейчас облака, плещется море… У нас никогда не бывает штормов. Летом никогда не бывает дождей. Специально для гостей — танцы, пирушки, развлечения до утра… Катания на морских животных, например на серпантерах. Вы когда-нибудь видели серпантер?

Польщенные его вниманием, они рассказывали, едва удерживаясь, чтобы не перебивать друг друга. Они описывали летнее буйство шиполистов и ктотусов, своеобразие круглоклыкских деликатесов (а цены — вы удивитесь! — совсем скромные). Музыканты на дальнем конце стола перебирали струны, и улыбались, и кивали головами, будто говоря: все так, дорогой заморский господин. Все так. Круглый Клык — лучшее на свете место…

Варан всматривался в их лица. Он впивался глазами в каждую новую женщину, появлявшуюся в проеме двери; иногда это были горни, тогда их подводили к Варану и представляли, и он, поднявшись, склонял перед ними голову. Иногда это были служанки — тогда он следил за ними с особенным, болезненным вниманием. Служанки скользили вдоль стен, подавали воду и вино, меняли на столе кушанья. Они оставались в полумраке, Варану приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть их. Они уходили и появлялись, как тени; ни одна из них не была похожа на Нилу.

Потом появился князь. Его без особенных церемоний позвали за стол и вовлекли в разговор. Усевшись напротив Варана, князь принялся улыбаться и есть; он отлично владел собой, но Варан заметил красные пятна на жилистой шее, почти полностью скрытой высоким воротником.

Князь прочитал письмо Подставки с требованием выдать архивы. Князь был вне себя от бешенства. Ладони его потели, он то и дело вытирал их салфеткой с вышитым в уголке изумрудным гербом.

Обед закончился. Князь отрывистым жестом пригласил Варана следовать за ним; поднявшись по лестнице, вместо ковра устланной сухими водорослями, правитель Круглого Клыка и посланник Императора оказались в причудливо освещенной квадратной комнате — личном кабинете князя.

У стола сидел старый человек в темном одеянии, с тяжелой цепью на шее. Человек поднялся навстречу вошедшим и низко поклонился, придерживая цепь ладонью. Потом выпрямился — и они с Вараном друг друга узнали.

— Дознаватель Беломидий, — сказал Варан со слабой улыбкой. — Приветствую вас, господин Слизняк.

* * *

Крылама не желала идти вниз. Она вертела головой, будто желая взглянуть седоку в глаза. Будто желая сказать ему: там сыро и унизительно, там не место ни благородной птице, ни императорскому посланнику!

Варан настоял.

Облака поднялись и закрыли солнце. Все, что было надето на Варане, набралось воды и отяжелело. Внизу, в разрывах туч, показался кусочек серого моря, берег, каменный причал, чья-то лодка, замершая посреди неподвижной, рябой от дождя воды.

Крылама возмущенно закричала. Отряхнулась, едва не сбросив Варана, разбрызгивая во все стороны крупные серые капли.