Вардес. Лик Бога (СИ)

— В любом случае твои слова нуждаются в подтверждении. Раз ты такой справный воин, тебе не составит труда выдержать поединок с двумя моими солдатами.

Выдержишь — отправишься дальше, а нет — повесим.

Я похолодел: тут-то он меня и поймал. Одно дело — десяток опешивших и не умеющих драться крестьян, и совсем другое — двое обученных солдат. А я даже в руках меч держать не умею. Наверняка, буду махать как сонная домохозяйка….

Два солдата, повинуясь повелительному жесту, подошли к командиру. Остальные, расширяя круг, сделали пяток шагов назад.

— Но предупреждаю, если убьешь или изувечишь моих, тебе не жить. Начинайте.

Они подняли копья. Блестящие наконечники целятся мне в грудь. Я холодея приподнял меч, пытаясь встать в подобие какой-нибудь боевой стойки. Ближайший солдат с диким криком резко выбросил копье, метясь мне в грудь. Бросил он почти в упор, отбить или увернуться от летящего с такого расстояния и скоростью копья было невозможно. Я не успел даже подумать о том, что мне конец, как мое тело само собой ушло в сторону. Копье прошло мимо, и я всей кожей ощутил рассекаемый надо мной воздух.

Сзади вскрикнули, кажется, оно впилось в руку одного из наблюдавших за схваткой солдат, но я увидел это лишь мельком. Второй почти сразу за копьем напарника бросился на меня. Не став больше размениваться на бросок, направил острие мне в голову. Чудом блестящий наконечник пронесся рядом, увертываясь и едва не теряя равновесие, я рефлекторно дернул на себя меч. Краем сознания услышал короткий вскрик. Лезвие меча оказалось в крови, солдат, выронив древко, зажал ладонями кровоточащий живот и отступил. Я не успел обрадоваться счастливой для меня случайности, как второй солдат, выдернув из ножен короткий клинок яростно бросился на меня. Наверно, его так учили: главное, прикрыть раненого товарища.

Я отбивался неумело, сдерживая его лишь длинной меча. Однако проворства у короткого меча с широким лезвием было больше, и я уже едва успевал ворочать свой, длинный и тяжелый. Он извернулся, ударил по лезвию меча с такой силой, что скользкая от пота рукоять едва не вырвалась у меня из рук. Пользуясь отсутствием какой-либо защиты, он поднырнул ближе ко мне и замахнулся для удара в голову.

Свист раздался у самой макушки, в последнюю секунду успев пригнуться, я оказался сбоку от плотно насевшего солдата. Не соображая, ударил его шаром-балансиром на рукоятке меча. Не зная попал ли, отпрыгнул подальше от его клинка, одновременно разворачиваясь и еще раз отталкиваясь от земли, стремясь увеличить дистанцию. Но в этом уже не было необходимости. Держась за кровоточащий лоб, он заваливался набок, как срубленное под корень дерево.

— Мастерски! — закричал десятник, хлопая в ладони. — Чтоб не убивать, дал возможность подойти ближе, расслабил притворным неумением драться и оглушил зазевавшегося простофилю. Да даже при дворе я не видел ничего подобного. Может быть, ты предложишь свои услуги имперской армии? Я дам неплохие рекомендации.

— Я хоть и наемник, но не люблю дисциплину, — сказал я, пытаясь сдержать вырывающиеся из груди судорожные вздохи.

— Негоже такому бойцу ходить в рванье. Но дело твое. Иди с миром.

— Да, кстати, — остановил он, — ты не пройдешь через границу. Не знаю, зачем я тебе это говорю… Последний указ Его Императорского Величества не дозволяет кому бы-то ни было входить и выходить в Ануминас. И не надейся, — осадил он мои разогнавшиеся мысли, — ты не сможешь пройти незамеченным. Вдоль границы расставлены войска, а над всем остальным поработали их светлости маги Высокой Башни.

Я промолчал, обдумывая ответ. Видя, что наемник не спешит отвечать, он продолжил:

— Чем-то ты мне, парень, приглянулся. Еще не передумал, может, все-таки вступишь в имперские войска?

— Нет, спасибо, — буркнул я.

— Держись от Ануминаса подальше, пойдешь туда — как пить дать, останешься лежать в траве на пир воронью.

— И тебе того же, — бросил я, поворачиваясь к Лейле, — пошли.

— А служанка у тебя очень даже ничего! — крикнул он вслед. — Может быть, уступишь за плату на часок? А то моих солдат давно никто не обслуживал.

Раздавшийся позади гогот десятка глоток заставил Лейлу испуганно вжать голову в плечи.

— Все хорошо, девочка, — успокоил я ее, как только патруль оказался далеко позади. — Надеюсь, ты не обиделась, что я назвал тебя служанкой?

— Мой повелитель, я не смею на тебя обижаться.

— Еще раз, извини, так было нужно.

Она улыбнулась, в зеленых глазах показались лукавые искры, я ожидал услышать что-то смешное, но она смолчала.

— Что ты хочешь мне сказать? — не выдержал я.

— Мой повелитель, если бы ты назвал меня рабыней, я была бы счастлива много больше, — выдохнула она.

Я открыл рот, чтобы начать объяснять, но, посмотрев в ее счастливые глаза, передумал. Каждый смотрит на мир со своей колокольни и живет своими мечтаниями.

Я не хочу даже гадать, какие мечты в этой дивной головке, но разбивать их не имею права.

— Ты слышала, что сказал десятник? — немного погодя спросил я у Лейлы.

— Что же он сказал? — переспросила не сообразив она.

— Граница перекрыта, думаешь проскочим?