Варела

Через какое-то время Владимир устал от разговора, а я не знал, что спрашивать. Наступила пауза. А наш телохранитель, сидящий спереди вместе с водителем, включил магнитолу. Из динамиков раздался неумирающий шансон:

— Мне хозяин откроет врата, и уронит словечко в догон. Но погода сегодня не та, и не тот на перроне вагон…

Блатная тематика у меня поперек горла.

— Ребята, а вы когда откинулись? — обратился я, нагибаясь вперед.

— В смысле?

— Зону давно топтали?

— Ты чего?

— Ничего мы не топтали!

— А на хрена вам эта тюремная музыка?

— А что слушать?

— Киркорова что ли?

— Тоже верно, — ответил я, немного подумав. Итальянцы и Модерн Токинг, как в моей молодости уже не в моде, — Только сделайте потише ….

Они укрутили, а я, откинувшись на спинку сиденья, смотрел, как за окном мелькают пейзажи. Мы ехали точно на север, и там осень уже явно брала свои права. И вспомнились мне строки, что сочинял в юности, когда нас школьников везли на зимних каникулах в Белоруссию по путевке:

Белорусский декабрь за окном,
Повседневного скорого поезда.
Словно собраны в призрачный ком,
Под навесом бесформенно пористым,
Мглистый лес и туманная гать,
И сырые поля не веселые.
Будто нам никогда не бывать,
Созидателями, новоселами.
Весен больше не будет для нас,
Но не сетуй на это встревожено.
Равноденствия кратки баланс,
В майский день перейдет, как положено.
Станет всё в измеренье ином:
Дерзко, молодо, ярко, задористо!
Белорусский декабрь за окном,
Повседневного скорого поезда.

* * *

День прошел незаметно. Кругом суета. Все что-то бегают, делают. Один Краевский чувствовал себя пятой ногой у собаки. Он вроде задание выполнил. Нового не было. А бегать и выпрашивать чем ещё помочь, не хотелось. Прочитав еще несколько листков, он в шесть часов вечера отправился домой. А дома отужинав гречкой с мясом, отправился давить диван. Из головы не уходили мысли. «Почему не сажают?». Чтобы преступники отстегивали конторе, за неприкосновенность? Мысль вздорная. Хотя как он заметил, некоторые сотрудники живут не по средствам. И хоть костюмчики недорогие, а вот автомобили себе покупают новые. Тот же Старостин. Но это мало вероятно, что так в наглую шантажом промышляют. С другой стороны, а кто знает сколько он копил на этот автомобиль? Может кредит взял, сейчас многие берут. Но тогда почему не сажают? Потому, что этих посадишь, другие воры придут. Других посадишь, третьи нарисуются. Так уж заведено, что человек стремится к власти не для воплощения лозунгов и предвыборных обещаний, а для самой власти. Власть это деньги, и возможность распиливать их по своему усмотрению. А компромат на нынешних хозяев контора собирает с единственной целью — держать на крючке. А там, как наверху решат. Фигурально выражаясь, при случае пригрозить пальчиком: «А-я-я-й! Незя!». А скажут «фас» — то и дать собранным материалам ход.

Но что делает полковник? Ему для чего-то надо было знать точно, когда Колдун остановится в одном месте. И вот он остановился. Уже второй день у себя дома. И ничего. Может, конечно, Олег Алексеевич собирается вызвать из центра специальную бригаду колдунов и экстрасенсов для задержания данного субъекта? Не пойдешь же и не спросишь. И есть ещё третья сила, есть некто пославший с заданием Новикова. И наверняка не Новиков, мошенник, убил Старостина, а именно тот, у кого есть связи с ЦРУ. Скорее всего, Старостин, когда вел Новикова — засек этого третьего, и поплатился за это жизнью.

Глава 8

Мы прибыли на место почти ночью. 700 км, отметил я по спидометру машины. Лагерь располагался не в лесу, как я предполагал, а на окраине небольшой деревни. Небольшой такой палаточный городок, обнесенный переносным забором и с неизменными сторожевыми вышками. Было холодно. Сыро. Грязно. Дожди превратили землю в толстый слой грязи, и ты с каждым шагом ноги утопали в ней по щиколотку. Мне в моей ветровке и кроссовках было крайне неуютно. Какой тут свитер в сумке? Тут фуфайку с собой надо было брать и кирзовые сапоги! Вызывало удивление, как из этой грязи Владимир Сергеевич умудрился выбраться в чистеньком костюмчике, словно приехал из Парижа, а не из этого Грязежополя. Впрочем, с моей одеждой и ночлегом было решено по-военному быстро. Затем был подан горячий ужин. Гречка с гуляшом. Сладкий чай, хлеб с маслом. С удовольствием поев, я забылся на раскладушке сладким сном.