Варенье с косточкой

– Это он, – как в бреду повторила Липа.

– Кто – он? Можешь толком сказать?

– Наши велосипеды сталкиваются, мы падаем, я подворачиваю ногу. Это он.

– Ни себе чего! – поразилась на японский манер Вика. – А ты не путаешь?

– Ничего я не путаю! Это он! Нет, ты представляешь?

– Отлично! Звонок Димке отменяется.

– Нет-нет! Наоборот! Звони! От греха подальше. А то наше незаряженное ружье выстрелит.

– Ты ничего не поняла. Это же не случайно, что он здесь оказался! Это возмездие. Мы с ним поквитаемся за вывихнутую ногу.

– Не знаю, не уверена, – скучным голосом возразила Липочка, – он достанет нас раньше, чем мы его.

– А это бабка надвое сказала. Нас трое, а он один.

– Да он один троих стоит.

– Ничего ты в людях не понимаешь. Он – тюфяк. Интеллигентишка. Это он в абстинентом синдроме такой угрюмый, агрессивный и колючий, а в обычное время – типичное беспозвоночное. Инфузория. Поверь моему опыту.

Профессионализм сестры не вызывал сомнений у Олимпиады.

– И вообще. Может, это твоя судьба? – присовокупила Вика.

Липа хотела смолчать. По здравом помышлении она не видела смысла в споре, который тянулся с тех пор, как Леша…

– Судьба? Вот этот недоумок? – против воли включилась в дискуссию Липочка.

– Чем ты, собственно, недовольна?

– Я мечтала о встрече, которая изменит всю мою жизнь, а это что?

– Так ребенок по-любому изменит всю твою жизнь!

– Ты только послушай: о чем мы говорим? – Липочка закрыла уши ладошками. – Не хочу слышать эту чушь.

Вика заглянула ей в глаза:

– Ой, кажется, я подкоп сделала под пьедестал Лешика? Прекрати прятаться от действительности. Он тебя предал.

Это была жестокая, не нужная никому правда. Олимпиада как-то сразу устала и обмякла.

– Ладно, давай корми своего работника, – напомнила она.

– Вот! С этого мы и начнем перевоспитание, – намекнула Вика.

– Что ты задумала?

– Пока еще не знаю. Но он у меня за три дня другим человеком станет.

Чайник вскипел, Вика высыпала содержимое пакетика в миску, залила кипятком и размешала.

– Как думаешь, сахара и масла добавить?

– Добавь. Он не военнопленный все-таки.

– Эх, Липка, какая ты мягкотелая. Он тебя изувечил, а ты – не военнопленный…

– Так он ведь не со зла. И потом, я не так уж сильно и пострадала.

– И это ты называешь «не сильно»? Из-за него ты потеряла трудоспособность, на дерево не можешь влезть. Так или нет?

– Так.

– Вспомни, как ты Наталью уговаривала, как унижалась…

– Не хочу вспоминать. Противно.

– Вот! Плюс испорченная юбка.

Липа закусила губу – с потерей юбки она так и не смирилась.

– А мне вообще пришлось обратиться за помощью к этому держиморде, Димке, – разжигала себя Вика, – теперь я по гроб ему обязана. И теща брыкалась, не хотела сидеть с Кирюхой, пришлось в ножки кланяться. Тоже противно вспоминать.

– Ты права. Нужно такое устроить этому гаврику, чтобы ему небо с овчинку показалось.

– Ну вот, такая ты мне больше нравишься. Никакого масла, – Вика накрыла кашу блюдцем. – Здесь ему не санаторий, в конце концов.

Глава 15

…Проводив взглядом раздавшуюся фигуру воительницы, Андрей переставил стремянку, проверил ее на устойчивость и взобрался на верхнюю ступеньку, залитую нежными розовыми лучами. Пластиковое зеленое ведро с черной ручкой осталось на земле.

Наверху Андрей присел и огляделся.

Дачные домики терялись в буйной зелени, из зеленого моря торчали печные трубы, где-то недалеко куковала кукушка, совсем рядом хлопотали воробьи, а внизу трещали кузнечики. Под носом покачивалась ветка, так густо усыпанная темно-бордовыми плодами, что казалась фотографией из журнала по садоводству.

Андрей сорвал вишню, бросил в рот и непроизвольно простонал:

– Ммм…

За первой вишней последовала вторая, потом третья… Андрей увлекся, с беличьей проворностью в один угол рта закладывал плод, из другого выплевывал косточку.

На пятой минуте все проблемы, беды и тоска по воле отступили, на седьмой пришло умиротворение.

Стоило надраться до положения риз, чтобы очутиться в таком райском месте.

Елки-палки, как он жил все это время… Как трамвай. Даже цели никакой не преследовал. Просто катил по рельсам туда – сюда, туда – сюда. Ни влево, на вправо, ни вверх даже не пытался взглянуть. А тут такое…

Испытывая доселе неизведанную радость обновления, Андрей с легкой завистью осмотрел деревянное зодчество. Нет, правы классики: бытие определяет, определяет сознание.

Здесь можно слиться с природой, ощутить ее ритм, пульс, дыхание. Очиститься. Плыть в потоке Вселенной. Испытать состояние, которое язычники называют дарна, греки – гармонией, китайцы энергией Ци, а йоги нирваной…

Шорох крыльев спугнул полет мысли…

На соседнюю ветку села синица. Огляделась, перелетела выше, спряталась в листве, и оттуда понеслось:

– Пити-пити-пити. Пити-пити-пити.

– Ну и работничек, вы посмотрите на него: расселся и мечтает, – услышал Андрей брюзжание Виктории. – Что, интересно, ты там делаешь без ведра?

Состояние дарны ускользнуло, не успев раствориться в организме.

Андрей обратил внимание: ружья у Вики не было.

– Наступила мирная фаза в переговорах?

– Ты о чем?

– Ты решила отказаться от насилия?

– Даже не мечтай. Сейчас тебя на мушке держит Липка.