Варенька

Стиснув кулаки, Варя уверенно двигалась по коридору в сторону палаты Лена. Ей нужны были ответы, и она устала ждать. Толкнув рукой дверь, Варя вошла в просторную комнату. Лена, после смерти своей соседки, жила здесь совершенно одна. Когда им было по девять лет, их распределили по комнатам первого этажа по парам. Варя так и осталась с Мариной, Лена должна была жить здесь со своей сестрой, но этому не суждено было сбыться. Поэтому, Лена жила в этой комнате с Дашей. Тихой и забитой девочкой, которая была словно диким оленёнком. Даша никогда ни с кем не общалась, она редко выходила из комнаты. Варя помнила, как тяжело было Лене жить с этой девушкой. Просыпаясь ночью, Лена часто могла встретить соседку, которая, не моргая, смотрела на неё своими большими карими глазами, прижав ноги к груди. В такие моменты, Лене было ужасно страшно однажды проснуться с перерезанным горлом или пулей у виска. Даша умерла спустя ровно год. Никто из девушек и парней не знал, что конкретно послужило причиной смерти девочки. Её, как и всех, завели в процедурный кабинет. Оттуда Дашу уже вывозили прикрытой белоснежной простыней. Сейчас, Варя могла предположить, что Даша просто не выдержала испытание препаратами. Всё они были здесь подопытными крысами. После смерти Даши, никого из детей долгое время не подвергали препарату.

Лена восприняла смерть соседки, как возможность свободно вздохнуть. Она сдвинула её и свою кровать, теперь у неё было просторное ложе. Провела полную перепланировку в комнате, сдвинув шкафы и столы, уютно заполняя светло-розовую комнату по своему вкусу. Здесь всегда было чисто, потому что это было тем, что Лена любила больше всего. Порядок во всём. В голове, в комнате, в жизни.

Когда Варя вошла, Лена читала книгу, лёжа в кровати. Её лицо больше не было бледным, но ссадины на лице и мешки под глазами выдавали её с потрохами.

— Хэй, давно не виделись. — откладывая книгу в сторону, улыбнулась Лена, приподнимаясь, чтобы удобнее сесть. На её лице отразилась мимолётная боль от движения, которую она тут же спрятала за улыбкой.

— Я тоже скучала, но нам нужно о многом поговорить. — прикрывая за собой дверь, ответила Варя.

— Я понимаю. Присядь, я многое должна объяснить тебе.

Варя медленно прошла через комнату, останавливаясь рядом с её кроватью, и присаживаясь на достаточном расстоянии от подруги. Им обоим нужна была эта дистанция.

— Я готова выслушать всё, что ты сочтёшь нужным мне рассказать, но это не значит, что я не буду задавать вопросов.

— Всё это началось ровно два месяца назад. Мы с Димой делали общий проект по биологии. Мы хотели создать вакцину от банального гриппа. Долгое время мы трудились, были вместе бок об бок каждый день. Когда находишься с человеком слишком часто, начинаешь подмечать буквально каждую мелочь. — она не смотрела на Варю, и говорила медленно, словно погружаясь в каждое слово. — Он был болен. — поднимая полные боли и слёз глаза, прошептала Лена.

— Никто не видел этого. Варь, это так страшно. Его головные боли были такими сильными, и могли настигнуть его в любой момент, заставляя его кричать так громко… — Лена обхватила себя руками, и Варя поборола в себе острое желание просто обнять подругу, забирая на себя часть её боли.

— Это я первый раз дала ему морфий. Я была растеряна. Мы договорились встретиться в нашей школьной лаборатории, чтобы провести ряд исследований, и когда я пришла… он лежал на полу, впиваясь зубами в сжатые кулаки, сдерживая крик. Я не знала что с ним, я не знала, что мне делать, и морфий — это первое что пришло мне в голову. Это самое сильное обезболивающее, а ему было реально плохо. Когда его боль прошла, он рассказал мне что случившееся для него не в первой. Он проходит через эти боли часто, и понятия не имеет, как с ними бороться. Я предлагала обратиться к нашим медикам, но он боялся. Говорил, что не хочет отправиться на кладбище, как испорченный товар. Мы понимали, что его бы убили, как самое слабое звено.

— Почему ты не рассказала мне? Арсу? Мы помогли бы ему. Нашли выход. — Лена горько улыбнулась и покачала головой.

— Эта была не моя тайна, не мой выбор. Я не имела права говорить об этом, пока Дима сам бы этого не захотел. После того случая, я ещё несколько раз видела его припадки. Но однажды, я поймала себя на мысли, что всё закончилось. Он был свежим, бодрым, весёлым. Не было и намёка на его боли, словно он… исцелился. Когда я поняла что происходит, было уже слишком поздно.

— Он подсел на морфий. — озвучила за неё Варя, видя, как тяжело подруге даются слова.

— Да. Вначале, я была в ужасе, требовала ему взять себя в руки, пыталась заставить его бросить это. Он молча выслушивал мои крики, а потом… он сказал мне то, что я никогда не забуду.

— Что он сказал тебе?