Вареж. Забытые временем

Я успела заметить взгляд, полный высокомерного превосходства, каким она меня окинула. Алексей обернулся. Откуда-то из-за дома ко мне выскочил Чип. Но я уже ничего не соображала. В районе солнечного сплетения разлилась обжигающая боль. Я бросилась прочь, мчалась, себя не помня и не отдавая себе отчёта в том, куда бегу…

Глава 9

К вечеру неожиданно испортилась погода. Резко, как по мановению руки, потемнело, поднялся ветер и глухо заурчал гром. А потом его раскаты стали такими грозными, что я вздрагивала от каждого зловещего гррр у себя над головой. Дождливый тревожный вечер обещал превратиться в холодную сырую ночь.

Не знаю, сколько я сидела на том поваленном дереве. Вся промокла. Нужно было идти в лагерь. Шла и думала, что Вареж в такую погоду выглядит совсем иначе, чем при свете солнца. Некоторые дворы заросли без заботливой хозяйской руки, а дома покосились.

Когда добралась до ребят, на меня было жалко смотреть.

– Жень, ты где была? – воскликнула Марина. – На тебе лица нет! Жутко бледная! А ну-ка переодевайся в сухое. В плед завернись, а я тебе чай сделаю. Что случилось?

– Ничего, Марин.

– Да как же? Лёша Ивану Владимировичу звонил, спрашивал, где ты. Мы-то думали, что ты с ним! А он говорит, что ты ушла давно. Ярик с Маратом тебя искать пошли. И Лёшка с Чипом. Так что случилось?

Усевшись рядом, она сунула мне в руки кружку и приобняла за плечи, чтобы поскорее согреть. Сама я даже не чувствовала, что меня колотит. То ли от холода, то ли от злости.

– Ничего. Просто Леша женат и у него есть ребёнок.

– Дааа? – поражённо протянула Марина.

Повисла звенящая тишина…

Утром, едва завидев приближающегося к лагерю высокого брюнета и его лохматого пса, злая и несчастная, я забилась в палатку, и словно зависла между своими мыслями и реальным миром, гудевшим снаружи, как пчелиный улей. Ничего не замечала и не чувствовала, погружённая с головой в свою обиду. Видела, что он звонил много раз, но не отвечала. И сейчас разговаривать не было никакого желания.

– Привет, а где Женя? – услышала я его голос.

– Нигде, – неожиданно грубо ответил Клёнов. – Уехала она и больше не появится. А ты, Алексей, иди. Нечего тут крутиться, порядочным девушкам пудрить мозги.

– Да, Лёха, ты, это… Некрасиво как-то, – проговорил Ярослав, не желая открыто ссориться, но и не одобряя поведение приятеля.

Остальные ребята осуждающе молчали.

– Но… Как это она уехала? Мне нужно с ней поговорить.

– Не хочет она. Оставь в покое девчонку. Неужели совсем совести нет?

– Позовите Женю, я знаю, что она тут, – настаивал Алексей. – Я должен с ней объясниться.

– Нет, уходи, – упорствовал Иван Владимирович.

За это я ему была очень благодарна. Не ожидала, что все вот так одним фронтом встанут на мою сторону.

Но Лёша вдруг громко, перекрывая своим голосом шум лагеря, сказал:

– Женя, я знаю, что ты меня слышишь. Выйди, пожалуйста.

Я вся сжалась, но не шелохнулась. Чувствовала, как по щекам текут слёзы, а сердце колотится где-то в горле.

– Жень, если ты решила, что я женат и обманываю тебя, то это не так. Вчера ты видела мою бывшую жену Юлю. Мы развелись три года назад. У нас есть общий сын Артём, ему пять лет. Я бы рассказал тебе это обязательно. Юля приехала уговорить меня, чтобы я подписал разрешение на вывоз Артёма на отдых за границу. Они едут в Турцию. Прости, что так получилось. Наверное, я должен был тебе сразу всё рассказать.

Я таращилась в полумрак палатки и нервно кусала губы. И ненавидела себя за то, что поступила, как дура. Сбежала, вместо того, чтобы во всём разобраться, втянула в это ребят, настроив против него, прячусь. И за то, что поставила его в крайне неловкую ситуацию – вынудила при всём лагере объяснять это. Получается, мы выясняем личные отношения при коллективе. Все притихли и слушали его речь. Это было ужасно!

– Не унижайся, Лёш, – прозвучал голос Марины. – Не выйдет. Она, знаешь, какая упрямая. Дай ей время успокоиться.

Я обняла руками колени, уткнулась в них лицом и позволила себе тихо расплакаться. После всего этого я никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Мне было очень стыдно. И я понимала, что из-за своей глупости сама всё разрушила. Мы не сможем быть вместе после такого позора.

Кажется, он ушёл, потому что всеобщая болтовня возобновилась. Стали слышны обычные звуки лагеря, негромкие голоса коллег, обсуждающих насущные вопросы и какие-то рабочие моменты. А я так и сидела, не шевелясь. Обиженная на весь свет. В палатку никто не входил. Наверное, решили, что мне надо побыть одной, не хотели беспокоить. А мне было так стыдно показываться всем на глаза, что я готова была провести в этой палатке вечность.