Вареж. Забытые временем

– Жень, там состояние такое, что находиться внутри не очень безопасно, – говорил Ярослав, застёгивая на себе ремни альпинистского снаряжения. – Отвалится от потолка кусок кирпича, даст по голове, а потом думай, то ли кара небесная, то ли каску носить надо.

– Вот нам вчера дедушка этот, который директором школы был, говорил, чтоб церковь не копали. Большой грех это, – заметила я, с завистью поглядывая на приготовления ребят к спуску.

– Непосредственно в церквях да, наверное, грех. А если от церкви осталась груда камней со смутными очертаниями фундамента, почему бы и нет? Тем более что в списках исторических памятников груда камней не значится… А на месте бывшего кладбища лес разросся и помойку местные жители устроили, – легкомысленно бросил Марат.

К слову, действительно, мусора тут было много. Местами целые кучи.

– Мы же не просто так, от нечего делать, могилы копать собрались. И не с целью наживы, – успокоил Ярослав. – Вообще сами местные, думаешь, не копали тут? Да всё перерыли ещё при Советах. Наслушаются сказок вроде того, что «покойный носил килограммовый золотой крест, с которым его и похоронили» или «когда хоронили, проезжала мимо Екатерина Вторая в карете, остановилась и высыпала в могилу мешок золота»…

– Это точно, – засмеялся Марат. – Такие сказки есть в каждой деревне. А как попросишь место показать, так начинается: я не помню, мне по пьяни сосед рассказывал, но было такое сто процентов!

– Ладно, посмеялись и хватит. Работать надо. Так что ищем? На что обращать внимание? – деловито спросил Ярослав.

– Не знаю, честно, – озадаченно произнёс Лёша. – Церковные книги, документы какие-нибудь… Хотя слабо верится, что это могло сохраниться. По записям можно было бы узнать, кого здесь хоронили. Если мой прадед остался здесь жить и где-то тут покоится, то должна же быть запись об этом в церковной книге? Думаю, да.

– А где тайники могут быть?

– Может быть, под алтарём? – предположил Алексей.

– А как его найти?

Лёша прошёл к развалинам, внимательно всматриваясь в очертания фундамента.

– Это восточная часть церкви. Алтарь должен быть расположен противоположно паперти, то есть привходной части.

Парни нашли примерное место расположения входа и крыльца. А потом также очень примерно вычислили алтарь. Там действительно было какое-то возвышение, выложенное из камня.

Ребята нырнули в лаз, а мы стали внимательно прислушиваться и всматриваться в картинку на экране. Мне казалось, что минуты тянутся как часы. Пока не раздался голос Марата:

– Тут склеп. Не вскрывался, судя по виду.

– Если это захоронение местного батюшки, то вроде бы говорили, что его ещё в прошлом веке нашли. Значит, скорее всего, вскрывали, – сказал Лёша. – При закладке фундамента в алтарной части храма, под иконостасом, часто строились склепы в виде каменных ниш. Но большинство таких склепов давно разграблено. Ещё под стенами церкви иногда делали склепы. Там священники и их семьи могут покоиться, а могут местные дворяне.

Были слышны голоса ребят, но разобрать что-то нам не удавалось. А потом изображение задрожало и пропало.

– Это я головой о какую-то балку стукнулся и камеру, кажется, разбил, – пожаловался Ярослав, неожиданно появившись из провала в земле. – Лёш, тут есть кое-что. Мы там решили всё-таки вскрыть колонну, про которую ты говорил, что это печь. Аккуратненько. Даже грохота не было. Так вот, там полая ниша внутри. А в ней вот что.

Он протянул тёмно серый ящичек, а затем снова исчез. Теперь из лаза возникли его руки, а в них небольшая кубышка. Я поспешила принять у него находку.

Ящичек открыть не получилось. Решили сделать это позже, в лагере, при помощи специальных инструментов. А кубышка оказалась наполнена серебряными монетами и бумажными деньгами, которые, к сожалению, по большей части превратились в труху.

– Гляди, монеты идеального сохрана, – выбравшийся из лаза Марат тоже склонился над находками. – В основном пятнадцатого-семнадцатого года.

У меня кубышка не вызывала такого живого интереса, как содержимое найденной шкатулки. Да, пожалуй, ящичек этот очень походил именно на шкатулку или небольшой сундучок, лишённый всяческих украшений. По возвращении в лагерь с ним долго возились Иван Владимирович и Лёша. Наконец удалось открыть и достать какие-то бумаги, настолько пожелтевшие от времени, что прочесть что-либо было крайне трудно. Клёнов заметил, что с такой ветхой бумагой лучше бы работать не в полевых условиях, а в архиве. Но на данный момент такой возможности не было.

– Можно будет потом отреставрировать, если тут что-то важное, – сказал он. – Вот, вижу, метрическая выпись о рождении ребёнка… Какое-то удостоверение, наградной лист.

Все документы заполнены вручную, поэтому местами чернила размазались или вовсе стёрлись. Но, по словам Ивана Владимировича, печати и подписи ответственных лиц разобрать можно.

Находка меня, признаться, весьма взбодрила. Да и остальные очень оживились. Радовало, что наша вылазка имела успех, и результат оказался даже более весомым, чем мы ожидали.

– А как реставрацию таких бумаг проводят? – поинтересовался Лёша.