Варфоломеевская ночь

Бедная Катерина! Она, по-видимому, лишилась голоса и едва отвечала, запинаясь, разговор не клеился. Видам также не был из таких людей, чтобы задавать себе излишние беспокойства в такой жаркий день. После одной из более продолжительных пауз в разговоре, я вздрогнул, почувствовав, что взгляд его остановился на мне. Ужас мой еще увеличился, когда я заметил во взгляде Видама особое выражение, которого я не замечал прежде. Это было выражение боли, какое-то беспокойство. Он медленно перевел свой вопросительный взгляд на Мари и потом глаза его остановились на Катерине. Но по какой-то случайности или по воле самого Провидения, ее внимание было отвлечено чем-то другим и она не сознавала его пристального взгляда. Ее глаза были устремлены вдаль, она вся покраснела, губы были полуоткрыты. Мрачная тень пробежала по лицу Видама, он отвел от нее глаза и также стал смотреть по направлению к северу.

Замок Кайлю стоит на крутой скале, посреди узкой долины того же имени.

Город гнездится у подножия скалы так близко к нему, что мальчиком мне случалось перебрасывать камень через крыши домов. Ближайшие холмы подымаются по обеим сторонам, выделяясь своим более темным цветом над окружающими их зелеными полями по берегам ручья. С террасы замка можно разглядеть всю долину и извивающуюся по ней дорогу.

Глаза Катерины были устремлены к северной оконечности этой ложбины, где к ней спускается большая дорога из Кагора, Все время с полудня лицо ее было обращено в этом направлении.

Я также стал смотреть в эту сторону. Какой-то одинокий всадник спускался с крутых холмов.

— Мадемуазель! — внезапно воскликнул Видам таким голосом, что мы все взглянули на него, а лицо Кит покрылось смертельной бледностью. В этом голосе было нечто такое, чего она не слышала прежде, точно ее кто ударил. — Мадемуазель, — продолжал он тоном грубой насмешки, — ждет, вероятно, известий из Кагора от своего жениха. Имею честь поздравить месье де Паван с победой!

Он угадал верно! Как только раздались эти обидные слова, я вскочил на ноги, возмущенный ими, но в то же время пораженный его удивительным зрением и сообразительностью. Он, видимо, разглядел на этом расстоянии цвета фамильной ливреи Паванов.

— Месье де Видам, — воскликнул я с негодованием, Катерина вся бледная не произносила ни слова, — месье де Видам… — но тут я остановился в затруднении. За ним я видел фигуру Круазета, и с его стороны не было заметно никаких признаков одобрения или поддержки.

Так мы стояли несколько времени, лицом к лицу, не говоря ни слова. Потом Видам поклонился мне совершенно по-новому.

— Месье Ан де Кайлю желает отвечать за месье де Паван?

Я угадал смысл его слов. Что-то как будто подтолкнуло меня и я отвечал ему:

— Нет, не за месье де Паван, но скорее за мою кузину. — Тут я поклонился и продолжал, — от ее лица я принимаю ваше поздравление, месье де Видам. Ей приятно, что добрые пожелания первыми исходят от нашего ближайшего соседа. Вы верно угадали, что она скоро выходит замуж за месье де Паван.

Я думал — и в этом убеждает меня изменившееся выражение лица гиганта, и его дрогнувшие губы, — что его слова были вызваны одной догадкой. Казалось, взгляд самого дьявола на мгновение сверкнул в его глазах.

— Мадемуазель желает услышать мои поздравления? — сказал он медленно, как бы с трудом выговаривая каждое слово. — Она действительно услышит их, когда наступит счастливый день. В этом она может быть уверена. Но теперь бурное время. И, если я не ошибаюсь, жених мадемуазель гугенот и отправился в Париж. Воздух Парижа, как я слышал, не особенно полезен теперь для гугенотов.

Я видел, что Катерина вздрогнула и была готова лишиться чувств. Мой гнев восторжествовал над боязнью и нерешительностью, и я грубо перервал его следующими словами:

— Будьте уверены, что месье де Паван сумеет позаботиться о своей безопасности.

— Может быть, — отвечал Безер. — Но, во всяком случае, это будет памятный день для мадемуазель… когда она услышит от меня первое поздравление… Она будет помнить его во всю свою жизнь! Да, за это уж я отвечаю, месье Ан, — продолжал он, сверкнув на нас своими косыми глазами, — я уверен, что мадемуазель никогда не позабудет этого дня!

Невозможно описать тот демонский взгляд, который он бросил, уходя на полуживую девушку. Кит вся в слезах вошла в дом, достаточно наказанная за свое невинное кокетство, если такое было; а мы трое посматривали друг на друга с вытянутыми лицами.

Не подлежало сомнению, что мы приобрели теперь злейшего врага в самом близком соседстве.

— Хорошо, если бы виконт был здесь, — сказал Круазет в заключение нашего неприятного разговора о возможных последствиях всего этого.

— Или хотя бы наш кастелян Малин, — прибавил я.

— От него было бы мало толку, — отвечал Круазет, — а кроме того, он в Сант-Антонен и раньше недели не вернется. Отец Пьер также в Альби.

— Как ты думаешь, — сказал Мари, — не нападет он теперь на нас?