Варфоломеевская ночь: событие и споры

Однако последующие события, связанные с гибелью Генриха II, окончанием Итальянских войн и смещением акцентов внешней политики Франции в сторону сближения с Испанией, надолго отодвинули идею «наваррского брака». Две непримиримые соперницы — регентша Екатерина Медичи и Жанна д’Альбре — предпочли вообще не вспоминать об обручении, тем более что страна была фактически накануне религиозного конфликта и разделения на католический и протестантский лагеря. Выдав свою старшую дочь Елизавету замуж за Филиппа II Испанского, Екатерина Медичи решила закрепить этот альянс браком младшей дочери Маргариты и ее сверстника короля Португалии Себастьяна, за которого правили его происпански настроенные родственники — бабка Екатерина Австрийская, тетка Филиппа II, и дядя — кардинал Энрике. Считается, что переговоры начались не ранее ноября 1559 г.[59]; однако в действительности, как показывают неопубликованные письма французского посла в Португалии Жана Нико Екатерине Медичи, это произошло уже в августе, сразу же после трагической смерти Генриха II (10 июля). Нико информировал королеву-мать, что «Себастьян хорош собой» и что «в Португалии все желают этого брака»[60].

Судя по всему, Екатерину Медичи интересовал не столько Себастьян, сколько желание максимально обезопасить себя и ослабевшую королевскую власть от внешних посягательств со стороны могущественного австрийского дома. Только этим можно объяснить то, что французский посол в Мадриде епископ Лиможский весной 1560 г. зондировал почву о возможности обручения Маргариты и сына Филиппа II дона Карлоса[61]. Испанский король со своей стороны не нуждался в более тесном союзе с Францией, продолжая считать ее своим главным противником и желая ее всяческого ослабления, поэтому, видимо, представил в Париж уклончивый ответ, который расценили как отказ. Если сюжет о браке с доном Карлосом исчезает из переписки Екатерины Медичи, то португальский вариант усиленно разрабатывается. Нико докладывает, что при местном дворе только и говорят о возможном бракосочетании Себастьяна и Маргариты, «портрет которой всем весьма понравился». Вместе с тем Нико не скрывает существовавшего противодействия со стороны Филиппа II и его сестры Хуаны Австрийской, матери Себастьяна[62], французской дипломатии.

Молчание португальского двора в 1562–1563 гг. в Париже было воспринято как провал переговоров; Нико был отозван, и Екатерина Медичи начинает разрабатывать новый брачный проект для Маргариты, уже с Рудольфом Габсбургом, сыном императора Максимилиана II. Она по-прежнему питала надежды, что сможет обезопасить Францию браками с австрийским домом — это диктовалось все усложнявшейся внутриполитической обстановкой и началом гражданских войн в 60-е годы. В 1563–1565 гг. проходили новые переговоры между Парижем, Веной и Мадридом, которые опять были сорваны вмешательством Филиппа II, предпочитавшего иметь как можно меньше обязательств перед Францией[63]. Очередная, уже третья, неудача просватать Маргариту де Валуа вызывала нескрываемое раздражение французов. Однако анализ корреспонденции королевы-матери показывает, что она воздерживалась обвинять испанского короля в срыве столь важных для Франции соглашений: Екатерина Медичи в условиях растущей внутренней нестабильности не могла рисковать, бросая вызов Филиппу II, с которым все-таки предполагала найти общий язык.

Между тем неожиданно начался второй этап франко-португальских переговоров, спровоцированный захватом французами под командованием Фабиена де Монлюка португальского острова Мадейры в Атлантике в 1566 г. Моряки, зная, что Франция не признавала договор о разделе Нового света между Испанией и Португалией, грабили остров в течение нескольких месяцев[64]. В Париж в этой связи срочно был отправлен многоопытный дипломат Жуан Перейра Дантас, уже бывший послом во Франции в 1559–1560 гг., которому Екатерина Медичи цинично заявила, что Франция готова рассмотреть вопрос о некотором возмещении ущерба, если Маргарита де Валуа станет португальской королевой. 16 и 17 февраля 1567 г. датированы ответы на это условие короля Себастьяна, Екатерины Австрийской и кардинала Энрике, адресованные Екатерине Медичи и Карлу IX. Французский двор попытался, правда не очень благовидным способом, заставить португальскую королевскую семью действительно приступить к переговорам о женитьбе. Во всех трех письмах сообщалось, что посол Перейра Дантас известит о решении в отношении брака, который «будет служить укреплению дружбы между двумя странами»[65]. Несмотря на заверения португальцев в симпатиях к Франции, навязывание брака королю в очередной раз и уже едва ли не силой вызвало негативную общественную реакцию. Немедленное вмешательство в дело Филиппа II, совпавшее с началом второй гугенотской войны во Франции, обеспечило спешный отзыв посла из Парижа, что завершило очередную фазу брачных переговоров.