Варфоломеевская ночь: событие и споры

Стеббс решительно ополчается против тех, кто пытается искать политических выгод в союзе с Францией, «подставляет плечи и тянет канаты», чтобы помочь пристать к английскому берегу «кораблю, с несчастливым грузом». В итоге «происков змея» «французы подведут подкоп под самое основание нашего государства, а добрую королеву Елизавету (я дрожу, говоря об этом), ослепленную, поведут на бойню, как несчастного агнца»[102]. Недомыслием кажется ему вера некоторых англичан в то, что англо-французский брак поможет распространить «истинную религию» во Франции и гарантирует безопасность гугенотов; напротив, Англия, как младенец, будет отдана жестокой кормилице, Франция и Рим мягко обовьют ее руками, но, сдавив в объятиях, исподволь нанесут смертельный укус, как уже сделали с истинной церковью во Франции. «Ради этого отпрыск французской короны собирается жениться на коронованной нимфе Англии…его приезд потрясет английскую церковь — как же он сможет утверждать веру во Франции? Что есть Франция для Божьей церкви и для Англии в деле религии? Франция — это дом жестокости, в особенности по отношению к христианам, главная подпорка шатающегося дома Антихристова»[103]. Она видится Стеббсу «вертепом идолопоклонства», «царством тьмы», где почитают Ваала. Противопоставляемая же ей Англия — «королевство света, исповедующее Христа», ее государыня — «храм Святого Духа», поэтому союз между двумя странами попросту невозможен, и, по мнению Стеббса, «громовой раскат божьего гнева поразит всех политиков», выступающих за такой альянс[104].

Немало места отводит Стеббс теоретическому обоснованию порочности смешанных браков между представителями разных конфессий, апеллируя к текстам Ветхого Завета, предписывающим равенство партнеров в браке: ангелы не должны соединяться с сыновьями и дщерями людскими, а верующие в истинного Бога — с идолопоклонниками. «Великий грех и нарушение Божьего закона для нас, которые в своих церквах говорят на языке Ханаана, объединяться с теми, кто во время мессы бормочет на чуждом языке Рима, соединять Божью дщерь с одним из сыновей людских», связывать христианку с «послушным сыном Рима, этой праматерью антихристовой»[105]. Безбожный брак запятнает дом, «и добрая жена Англии, и дети, и слуги», все окажутся подвержены опасности развращения и утраты веры[106].

В этом пророческом контексте пример несчастного брака, заключенного между лидером гугенотов и католической принцессой из дома Валуа, становится одним из самых убедительных «exempla» Стеббса, по выражению которого «само упоминание парижской свадьбы должно отвратить любого англичанина или французского протестанта от ожидания какого бы то ни было блага, которое могло бы последовать за совершением зла… И если бы адмирал и сто тысяч человек, женщин и детей, чья невинная кровь освятила тот брак, могли бы восстать из мертвых… они бы из своей небесной любви к земной церкви Христовой живо и горячо отговаривали бы нас от подобной свадьбы; они бы показали вред от этого брака с таким воодушевлением и страстностью, что их раны снова закровоточили бы, а их обезглавленные тела заговорили бы, взывая к вам»[107]. По логике Стеббса, если французы проявили такую жестокость по отношению к соотечественникам, ничто не удержит их от коварных происков в Англии, тем более что две эти страны — не только давние соседи, но и вечные соперницы. Здесь Стеббс дает выход давним франкофобским настроениям, ссылаясь на исторический опыт, Столетнюю войну, неудачные последствия всех прежних англо-французских браков, интриги Франции с извечными врагами англичан — шотландцами и т. д. В его представлении вражда французов к его нации постоянна, а их дружба временна и фальшива, французы ненадежны и «хуже мавров, ибо те держат обещания, данные людям другой веры, а французы — нет», и не дело искать среди них брачных партнеров[108]. «Если в потоках крови, пролитой в Париже, они обагрили свои пальцы, то в английскую кровь они погрузятся до локтей», — пророчит Стеббс, поэтому даже простой англичанин должен сказать: «Timeo gallos, а именно Valesios nuptios ambientes», особенно настойчиво предлагающих такие смешанные браки, которые противны нашей совести"[109].

По глубокому убеждению английского проповедника, за кровавыми деяниями Франции стоял Рим, доказательством чего были шумные торжества в столице католического мира по поводу истребления гугенотов в Варфоломеевскую ночь. "Дабы сослужить службу римской синагоге, французы превозносили как прекрасные добродетели свою ложь, предательства, отравления, резню и то, что они перевернули все королевство вверх дном. И чтобы вознаградить их за смелую ночную вылазку в Париже, в их честь тотчас устроили триумфальный проезд колесниц у врат Рима. Весь мир был свидетелем панегириков в их честь и торжественных молебнов… а также множества праздничных фейерверков в честь этой варварской, не-мужской и предательской победы над благородным адмиралом…"[110].