Варфоломеевская ночь (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VI)

-Граф де Ноэ? - с видом крайнего изумления повторил Лагир.- При чем же здесь граф де Ноэ? Он меня едва ли и в лицо-то знает, так как я сам видел его только мельком несколько раз.

-Как? - крикнул герцог Гиз, пораженный этой спокойной наглостью.- Вы будете уверять, что незнакомы с графом де Ноэ, когда он был взят в плен вместе с вами и сидел в этой самой камере?

-Я ровно ничего не понимаю, ваше высочество,- ответил Лагир, пожимая плечами.- Моим товарищем по несчастью оказался человек, которого при французском дворе ровно никто не знает. Скажу больше, даже я сам не знаю, кто он, так как этот гасконец был мне представлен под именем "товарища Гонтрана". Но этот Гонтран был до того чужим в Париже, что не мог никак разобраться в улицах и вечно путался.

Король повернулся к остолбеневшему Генриху Гизу и строго спросил:

-Что же все это значит, герцог?

-Но, государь,- воскликнул тот,- уверяю вас, что человек, убежавший ночью из этой тюрьмы, был граф Амори де Ноэ, интимнейший друг наваррского короля.

-А, теперь я все понимаю! - сказал Лагир, хлопая себя по лбу.

-Что вы хотите сказать? - обернулся к нему король.

-Да видите ли, ваше величество, правда, я с товарищами осмелился устроить заговор против королевы-матери, ну, а его высочество герцог Гиз кует заговоры не только против вашего величества, но также и против наваррского короля.

Король с увеличивающимся гневом топнул ногой и крикнул:

-Да говорите же толком, черт возьми!

-Тут явный заговор, государь,- продолжал Лагир.- Этот заговор направлен против наваррского короля, и его участниками являются герцог Гиз, ее величество королева и Рене Флорентинец. Теперь я понимаю, почему моего товарища выпустили на свободу: герцогу стало удобно утверждать, что граф де Ноэ участвовал в похищении ее величества, ну, а раз участвовал "интимнейший друг наваррского короля", как выразился господин герцог, значит, участвовал и сам король... Я даже начинаю думать, уж не был ли "товарищ Гонтран" подослан герцогом Гизом.

Обстоятельства сложились так странно, что объяснения Лагира получили необыкновенную логичность. К тому же гасконец говорил совершенно спокойно и смотрел прямо в глаза королю и герцогу.

Король Карл опять обратился к Гизу и снова строго спросил:

-Так что же значит все это, герцог? Гизом овладел приступ страшного гнева. Он схватился за шпагу и с силой крикнул:

-Этот негодяй лжет, государь. Рене и все мои люди подтвердят вам...

-Полно! - перебил его Лагир.- Люди герцога Гиза известны тем, что подтвердят хоть под присягой все что угодно.

Бешенство герцога достигло апогея, и, не будь здесь короля Лагиру не выйти бы живым из погреба. Но Карлу нравился смелый гасконец, и, кроме того, он хотел во что бы то ни стало добиться истины. Поэтому он сказал:

-Герцог, прошу вас пожаловать сегодня вечером в Лувр, где вся эта история должна будет разъясниться в присутствии королевы-матери и наваррского короля, а этот гасконец поедет вместе со мной,- он мой пленник. Дайте ему лошадь!

-Ей-богу, государь,- весело ответил Лагир,- мне и умирать-то будет не страшно, если я буду знать, что палач, который отрубит мне голову, состоит на жалованье у короля Франции, а не у лотарингских принцев.

Приказание короля относительно Лагира было слишком формально, и Гиз не мог воспротивиться ему, хотя ему очень хотелось бы на полной свободе порасспросить пленника. Но король пожелал, и вскоре Лагир почтительно следовал за ним в Париж, эскортируемый швейцарской гвардией.

XVIII

Для конвоирования арестованного наваррского короля Пибрак взял только двоих швейцарцев. Когда юному королю подвели лошадь, он вскочил в седло и, обращаясь к Пибраку, сказал:

-Господин капитан, чтобы облегчить вам ваше поручение, даю вам слово дворянина и короля, что я не сделаю ни малейшей попытки к бегству и последую за вами в Лувр беспрепятственно.

-Слушаю, государь,- ответил Пибрак и приказал гвардейцам ехать впереди, сам же вместе с Генрихом следовал за ними шагах в десяти сзади.

Двинувшись в путь, Генрих сказал:

-Вот отличный случай побеседовать на родном языке, Пибрак.

-Да уж не иначе, государь,- ответил капитан гвардии.Ведь мы собираемся говорить о таких вещах, которые сильно интересуют короля Карла и его слуг.

-В этом вы совершенно правы,- согласился Генрих и весело рассмеялся.

-Ей-богу, государь, вы слишком весело относитесь к своему аресту!

-А чего же мне грустить, Пибрак! Ну, давайте поговорим серьезно. Вы находите, что короля можно казнить так же просто, как всякого другого человека?

-Между собой короли, государь, признают только право сильного.

-Согласен, но, чтобы присудить меня к смертной казни, меня сначала надо судить и осудить!

-Так вас и будут судить, государь!

-Нужны доказательства!

-Их придумают!

-О, я не сомневаюсь, что королева-мать особенно изобретательна на этот счет, но... у меня найдется еще не один якорь спасения.

-Вы рассчитываете на письмо герцога Франсуа и на бумаги, отобранные у Лашенея?

-Между прочим - да, но и, кроме того, у меня найдется, конечно, и кое-что другое... например, наваррская королева Маргарита!