Варфоломеевские ночи (СИ)

Он корпел над статьей "Большевики должны взять власть" сорок минут. Как всегда, она казалась сумбурной, неожиданной, как гром среди ясного неба, ознакомившись с ней, члены ЦК переполошились. С какой это стати надо брать оружие в руки и проливать кровь? Все взбунтовались. Никто не хотел умирать. Жить и так хорошо. Немцы щедро платят и платят исправно. Можно бордель посетить, можно в ресторане икорки отведать и поболтать с каким-нибудь пролетарием о революции. А тут надо идти в бой. Кому это нужно? Статья " Большевики должны взять власть" была прочитана и отвергнута. Всеми соратниками.

Ленин возмутился и накарябал еще один опус "Марксизм и восстание".

Он пытался подвести научную базу. У людей с ученым именем эта статья вызывала только смех, поскольку Ленин был таким же ученым, как и скрипачом. Не стоит приводить текст этого научного опуса, поскольку, читая его, можно заснуть уже на первой странице. Члены ЦК ее тоже отвергли: они хорошо прижились у Временного правительства и, возможно, поняли: Ленин рвется к власти не зря. Он хочет сесть в царское кресло и руководить Россией единолично, но занять это кресло он намеревается ценой их жизни, пойти в бой на их спинах, а сам, как любой еврей, будет прятаться за углом и руководить оттуда. Все знали его невыносимый характер.

Но Ленин не сдавался. Он вызвал Кацнельсона члена ЦК партии и, не подав ему руки, усадил в кресло и сказал:

- Вот тебе обе мои статьи, учи наизусть. Не выпущу, пока не сдашь экзамен.

- Да я, да они, да мы... ничего такого. В общем, давай попробую.

- Вы все отступники, меньшевики, эсеры и прочая еврейская шваль. Зря я на вас делал ставку.

- Но ты же, Володя - наш, куда тебе деваться. Ты ненавидишь русских, как и мы все. Русских надо давить как мух, уничтожать, как крыс. Правильно говорит Бронштейн: Россия должна стать выжженной пустыней, а потом мы заселим пустыню евреями.

- Пока этого нельзя делать. Если увидим, что пожар революции охватит и друге страны, тогда мы русских начнем уничтожать поголовно. Как получится, что из этого выйдет, никто из нас сказать не может. Я, ка стратег, предсказываю худший вариант развития событий. Россия может стать опытным полигоном, революцию можно продвигать на запад, используя русских рабов, то бишь, российский пролетариат. Ты пока учи только одну статью "Марксизм и восстание".

- Да я в этой статье ничего не понимаю. Ты, либо наглотался чаю, либо накурился, либо Инесса тебя не пустила под одеяло. Что ты там набаламутил, ты хоть сам понимаешь смысл этой белиберды, - все более наглел Кацнельсон, будущий Свердлов, чьим именем будет назван Екатеринбург. Глаза его торжествовали, смеялись над своим боссом, в них светились загадочные огоньки, которые ленинский гениальный прищур пока прочитать не мог.

- Видишь ли, Янкель, - сказал Ильич с ноткой злости и даже ненависти сверкнувший в глазах, - я по природе философ. И политик, и философ, и предсказатель, а вы, мои котята, этого не понимаете и позволяете себе, черт знает что. Как только я стану верховным правителем России, я вас зажму, да так, что вы начнете прикусывать языки. Вот ты, к примеру. Чего ты упираешься, почему ты не говоришь "б", после того как я произношу "а"? Чего тебе не хватает, а?

- Б...б...б...б...б! сдаюсь, сдаюсь, - произнес Кацнельсон, поднимая обе руки вверх и подражая Ленину в хохоте.

- Хорошо, Янкель, зачет ты сдал. Твой хохот точь в точь, как у меня. Пойди, расскажи всем членам ЦК, ленинского ЦК, что каждый член будет учить мои статьи наизусть и сдавать экзамен. Внуши им: Керенский слабый премьер и разобраться в такой сложной обстановке ему не под силу. Февральская революция, отречение царя, война с Германией и многочисленные внутренние черви, подтачивающие организм страны изнутри, требуют решительных мер не только для успокоения общества, но и для обеспечения народа всем необходимым.

- Ты так много наговорил, я все запомнить не могу, - сказал Янкель и как актер, преобразился, массируя кулачком глазные яблоки.

- Дорогой вспомнишь, иди, иди, иди, Янкель, время дорого.

В столице России Петрограде не прекращались собрания, заседания, форумы, съезды, шествия с флагами, с лозунгами "долой". Общество как бы погрузилось в сплошную говорильню, потеряв интерес к ежегодным закромам, сбору урожая, выпуска продукции. Все хотели свободы, еще не зная, что такое свобода, что делать с этой свободой, как ею распорядиться и к чему она приведет.

В этом прекрасно разбирался Ленин. Ему важно было, чтобы этот хаос продолжался как можно дольше, чтобы он густел, становился неуправляемым, тогда он со своими боевиками, евреями всей Европы, поднимет красные знамена и пустит русскому мужику-буяну кровь, и сделает его рабом.