Варфоломеевские ночи

Кацнельсон, будущий Свердлов после обещания назвать его именем один из городов на Урале, вяло, но систематически стал уговаривать коллег внять советам Ленина назначить дату восстания и захвата власти как можно быстрее.

− Это клубочек, − сказал себе Ленин, узнав от Кацнельсона, что он стал агитировать. − Стоит один раз потянуть за нитку, и он начнет разматываться.

29 сентября Ленин пишет статью «Кризис назрел»:

«Мы стоим в преддверии всемирной пролетарской революции…. Все симптомы указывают… именно на то, что общенациональный кризис назрел».

14

Как ни старался Ленин переубедить членов Политбюро в необходимости немедленного захвата власти, ничего не получалось. В то время еще не было коммунистической диктатуры, Ленин как бы вместе со своими соратниками подбирался к царскому креслу, и у него не было и не могло быть рычагов насилия как средства воздействия на своих соратников.

Он стал подумывать о том, что его статьи не приносят ожидаемых результатов, и заволновался.

В субботу 14 октября, поздно вечером, когда Ленин рвал и метал и не пустил к себе Инессу, в окошко постучали трижды, как было условлено. Ленин тут же бросился открывать и даже стукнул лбом о верхний косяк двери: Фюрстенберг!

− Пришел все-таки. Согнулся весь, что, чемодан такой тяжелый? много там? Это солдатский сундук, я вижу для конспирации, так сказать. Молодцы немцы не подводят. Это нам на революцию. Но я намерен не кормить своих бездельников. Эти деньги пойдут на закупку оружия и на подкуп колеблющихся середняков.

Дорожный солдатский сундук, был набит новенькими десятирублевыми купюрами до самого верха. На дне лежали шведские кроны.

− Ну, все Ганецкий, можешь идти. Чаем угостить не могу, чай только что кончился, Инесса ушла ночевать к подруге. Извини уж. У тебя очень усталый вид. Возьми десятку из пачки, только не больше: пролетариат пострадает.

Ганецкий вытащил еще пять пачек, покрутил у носа вождя, расхохотался, повернулся к двери.

− Ну и жадина же ты, Вольдемар. Бывай.

Володя волочил сундук по полу, старался его поднять и унести в потайную комнату Феофановой, но не мог поднять.

− Ты что так пыхтишь? − спросила Инесса, выходя из своей комнаты. − Давай подсоблю.

− Не надо, здесь пули для мировой революции. Они… секретные и…и…и могут взорваться. Нам придется хозяйке дом заново строить. Ты иди, иди, ложись, я как-нибудь сам справлюсь.

Поняв, что одному не справиться, он нашел правильное революционное решение: открыл крышку ящика.

− До 12 ночи пересчитаю, − сказал он себе и стал вытаскивать пачки, складывая вокруг себя на полу. Пересчитав, он склонил лысину на банкноты, радостно вздохнул, но тут же вскочил и громко произнес:

− Психология капиталиста стукнула мне в голову, пора с этим кончать. И отец мой был не то капиталист, не то кулак и сам не знаю, кем он был. Где Мордыхая-Маркс? Положу его под подушку, крепко засну, а уже завтра в моей умной голове будет полный марксистский порядок.

Том Маркса-Мордыхая был тут же найден, Ленин трижды стукнул им себя по лысине и подпрыгнул на радостях: капитализм выпрыгнул из башки, как птичка из клетки.

− Эй, Надюха! срочно одевайся! сбегай к соседу Эйно Яхья, этому финскому еврею и тащи его сюда. Это архи важно: одна нога здесь, другая − там! Живо! кому сказано?

− Так уже половина ночи, все евреи почивают в это время.

− Стучи кулаком в дверь, Скажи: вождь мировой революции требует. Дело архи важное.

Надя замотала голову в большой шерстяной платок, надела ботфорты мужа, а юбку забыла. Пройдя квартал, у самого перекрестка стояли два мужика сомнительной наружности, всматриваясь в движущееся чучело.

− Бежим, Сеня! Это ведьма. Вон у нее коса за плечами, срубит нас, аки траву.

Надя улыбнулась, осмелела, прибавила шагу, стала вспоминать первый куплет партийного гимна «Вставай проклятьем заклейменный», уже открыла рот, как тут высветился номер дома, в котором жил великий Яхья.

Он вышел на площадку дома, широко раскрыл руки, не успев застегнуть халат. Надя заметила болтающийся отросток и сплюнула.

− Что так поздно, Надежда Константиновна, ну заходите, гостьей будете, самовар еще кипит. Я не сплю, как видите. У нас была договоренность с Ильичом, не стопроцентная, правда. Он должен получить посылку, а эту посылку мне надо забрать. Раздать завтра же нашим солдатам, нашим революционным полкам.

− Я…я по этому самому поводу, у него дома сундук, огромный такой и тяжелый, он пытается таскать его туда-сюда, пыхтит, пот с него текет, рубашка вся мокрая, не отстирать. Я увидела, ахнула и побежала. Срочно одевайтесь. Если не утащите, я помогу.

−Да я, практически готов, мне только тапки надо сменить.

− Не надо, какие там тапки, − сказала Надя в ужасе, − революция ждать не может, идем!

Они тут же покинули Певческий переулок, где жил Эйно Яхья.

Пять минут спустя они уже были на квартире Ленина. − Архи возмутительно! Архи возмутительно, − повторял Ильич одну и ту же фразу.