Варя (СИ)

— Молчать, — вдруг закричала Шатуновская, точь-в-точь мысли Аннушки прочитала. Перепугала резким окриком даже свою служанку, отчего та, охнув, зажала себе рот ладонью. — Ненавижу! Ненавижу всех!

Барыня упала вдруг на качели, уронила голову в колени и разрыдалась.

— Ноги делай, а то прибьёт и в озеро скинет, — шепнула служанка. И Аня, осознав, что это ей велят бежать, подобрала юбки, развернулась и опрокинулась назад, будучи схваченная за высокую свою причёску. Бумажные розочки разлетелись, упали в траву.

— Как посмела? Нет! Иди сюда!

Барыня так низко наклонилась к Ане, что обдала её кислым от вина дыханием.

— Кто? Кто научил тебя? Отвечай!

— Не разумею, барыня! Не виновата я, барыня!

— Отвечай, говорю.

Ладонь угрожающе повисла над левым ухом, а правой рукой Шатуновская всё сильнее сжимала растрепавшиеся локоны.

— Дай бог вам здоровья, барыня! Не знаю ничего, клянусь!

— Врёшь!

Сердце колотилось, разгоняя кровь, заполняя разум одной лишь молитвой: яркой, горячей и бессвязной:

Господи помоги! Не дай ей прибить меня здесь. Дай ей здоровья! Господи помоги. Матерь Божья, молю, спаси и сохрани!

— Отпусти её! Моя эта девка!

Неожиданный звонкий крик заставил воззриться всех в сторону холма, с которого чуть ли не кубарем летел вниз вихрь тeмно-зелёного шелка. Вихрь этот страшно ругался.

Шатуновская ухмыльнулась и немного разжала пальцы. Но когда Аня, воспользовавшись моментом, попыталась вырваться, снова усилила хватку, притянув к себе.

— Это никак Варвара Фёдоровна решила к нам присоединиться. Что же, оно и к лучшему. Значит, эта дрянь ваша?

— Моя и я сама её накажу, если нужным посчитаю. А пока велю, то есть прошу отпустить сие недоразумение.

Шатуновская на мгновенье замерла. Но потом отшвырнула от себя Аню, как мешок с картошкой, и нервно рассмеялась.

— Недоразумение. Как мило. Всего лишь маленькое недоразумение. А я так разнервничалась.

Варвара Фёдоровна неуверенно улыбнулась, а служанка захихикала, вторя своей барыне. Шатуновская шумно перевела дыхание.

— Вы, наверно, подумали, что я злая. Какая досада. Это ведь совсем не так. Правда, Глаша?

— Решительно не так, барыня.

— А ведь не зря говорят: не делай добра — не получишь зла. А я всё это никак не усвою. Но будет мне уроком.

Шатуновская оправила платье. Несколько раз встряхнула руки, как будто пыталась отчистить их от прилипшей грязи. Оценочно оглядела дрожащие ладони и распорядилась будничным тоном:

— Пойдём, Глаша, поздно уже. До свидания, Варвара Фёдоровна.

И словно ничего особенного не случилось, зашагала прогулочным шагом восвояси. Глаша мелко засеменила ей вслед.

Как только они скрылись за холмом, Аня разревелась. Не хотела плакать. Вышло так против воли. Но самое ужасное было в том, что вдруг, в один момент, разом потекли все непролитые за долгое время слёзы.

— Эй, что она тебе сделала? Избила? Ранила?

— Нет, барышня, — с трудом выдавила Аня, — я сама виноватая. Вернее, не виноватая! Но она думает, что виноватая!

— Ничего не понимаю. А почему платье сестры нацепила на себя?

Тут Ане удалось совладать с рыданием, и она удивленно уставилась на Варвару Фёдоровну.

— Ужель вы не знаете? Не видали меня в шариа... на сцене?

— А, так это она тебя за шараду отлупила! Проиграли вы, что ли? Не видела. Меня папенька наказать изволил из-за того, что на мужиков я бранилась. Дел невпроворот сегодня с утра было, а эти лентяи только и делали, что самокруточки курили. Вот им от меня и влетело, а потом мне от папеньки, — барышня засмеялась, — Оставил с мамкой меня наверху, а я от неё сбежала в парк. Сперва там гуляла, а потом решила покачаться на качелях. Прихожу, а тут тоже спектакль полным ходом идёт.

Аня отвела глаза, не зная, что и молвить на речь своей барышни. К тому же ком в горле никак не проходил, говорить мешал. Но дышать ей стало легче.

Спасла меня. Не такая уж она и противная. Не то что эта ведьма.

Княжна потянулась к Ане, отряхнула её платье, расправила рюши, вытащила из волос бумажный лепесток.

— А это что такое?

— Розы в венке были.

— А где же они теперь?

— Вон там.

Барышня наклонилась и подобрала смятые цветы.

— Венок уже не спасти, да и ценности в нём нет. А у меня идея появилась. Идем со мной к воде.

Аня послушно заковыляла, то и дело всхлипывая. Подойдя к самому берегу, княжна подобрала камень, скомкала вокруг него розу и с неистовым криком бросила в воду.

— Держи, Водяной, подарочек! — протянула камень и венок Ане. — Давай, тоже попробуй. Тебе легче станет, когда покричишь.

— Нет, не смогу, барышня. Прошу, не надо, — жалобно и испуганно заныла Аня. Как это можно при хозяйке своей вопить! Да, уж легче ещё одну пощечину стерпеть.

— Не бойся! Делай. Это указ мой.

Аня безжизненной рукой обернула камешек цветком и со слабым писком ( уж что вышло) бросила в воду.

— Это ещё что за комарик? Разозлись и крикни.

— Не смогу, барышня.

— Сможешь! Представь, что в воде та барыня сидит. Как там ее? И тебе язык кажет.