Варяг

Весь груз был переправлен к заходу солнца. Поужинали лепешками и жареной олениной. В еде Духарева не ограничивали, а расщедрившийся Горазд охотно угощал Серегу пивом. Духарев заглотал литра три и даже слегка опьянел. Но сделал вид, что не слегка, а в полный рост окосел.

После ужина пустые телеги и лошадей отправили обратно в сопровождении четырех Гораздовых удальцов, остальные погрузились на корабли, отчалили от берега и встали на якорь посреди реки.

Духареву связали руки, уложили на корме и оставили в покое, решив: куда он денется посреди реки, пьяный и связанный?

Ночь выдалась безлунная, удачная ночь, одним словом. Хмель из Серегиной головы выветрился мгновенно. Да и что ему несколько литров слабенького домашнего пива?

На носу лодьи маячил силуэт караульного. Очень скоро сторож, тоже приложившийся к пиву, начал клевать носом. Но Серега не спешил. Дождался, пока совсем стемнело, встал, на корточках проследовал на корму и очень аккуратно перевалился через борт. Плеск разбудил дремавшего караульщика. Разбудил – но не обеспокоил. Подумаешь – рыба играет! А Духарев вынырнул, перевернулся на спину и тихонько поплыл к противоположному берегу. Спустя минут двадцать он выбрался на бережок, перетер веревки об острый камушек, вскарабкался наверх, оставляя, вполне сознательно, заметные следы. Стянул с себя сапоги, мокрую одежку, отжал, свернул в тючок, перевязал гашником от штанов, пропустил ремень через подвязанные рукава, приспособил на спину… А затем по кривому деревцу сполз обратно к реке, ухватился за длинную ветку и снова оказался в воде. С развязанными руками да без сапог плыть в тепленькой водичке – чистое удовольствие. Серега плыл почти час, стараясь держаться ближе к середине, где течение сильнее. Подустав, свернул к берегу, углядел темнеющую ветку и вылез из воды, не касаясь ногами песка.

Обнаружив пропажу раба, Горазд наверняка огорчится и захочет вернуть «собственность», а среди купцовых парней наверняка найдется пара-тройка хороших следопытов. Духарев вовсе не собирался облегчать им жизнь. Теперь его и с собачками не вдруг отыщешь.

Темень в лесу была абсолютная, и разумней было бы подождать рассвета, но тут на Духарева с невероятной силой наехали оголодавшие комары. Пришлось натянуть на себя мокрое и двинуться дальше. Впрочем, через некоторое время Сергей наткнулся на светлую тропку, и идти сразу стало веселее. Он даже припустил рысцой и согрелся.

Тропка оказалась так себе. Очень скоро под ногами зачавкало. Выбирая между комарами и болотом, Серега однозначно выбрал комаров, поэтому вернулся назад, вскарабкался на дерево потолще, кое-как привязался к ветке и задремал. Вокруг ухал, шуршал и звенел незнакомый лес, но Духарева это не пугало. Зверья он не боялся. Лето, жрачки у всех – от пуза. Ни один самый отмороженный хищник не станет при таком раскладе связываться с человеком. А комары… Бывало и похуже.

Мысль, пришедшая Сереге перед сном, вопреки обыкновению, была не «Как же я сюда попал?», а «Как там мои?» Чем обернется сегодняшний эпизод для Мыша со Сладой? Отважный Мыш несомненно пойдет к Скольду требовать справедливости. Но чем он докажет вину Горазда? Только показаниями Слады. А если Скольд сочтет ее свидетельство недостаточным? Тогда жалоба, по местным законам, автоматически превращается в навет, и доказать свою правоту можно только с оружием в руках: пусть боги укажут правого и сильнейшего. Именно с оружием, а не на кулачках. А кто из тех, кто по-настоящему умеет рубиться, встанет за пришлого Мыша против думного советчика Горазда?

«Только тронь их, кабан толстый, и я тебе печенку вырежу!» – посулил он мысленно купцу.

К сожалению, Серега отлично понимал: даже услышь его Горазд – вряд ли испугается. Грозить расправой купцу, который запросто нашинкует Духарева на дольки,– пустая похвальба.

«Господи! – взмолился Духарев.– Если уж Ты не дал мне прихватить с собой „калаш“, научи меня биться по-здешнему. А я уж постараюсь Тебя не подвести! Помоги, Господи, а за базар я отвечу. Ты знаешь!»

Трудно сказать, дошла ли до Бога эта странная молитва, вознесенная в ночном лесу человеком, прикорнувшим в развилке ветвей. Но это было последнее, что думал Духарев, перед тем как уснуть.

Глава двадцать девятая, из которой можно узнать, что «свободный» – еще не значит «сытый»

Утро принесло Духареву ноющую боль в отлежанных частях организма. Его нынешняя постель была далека от идеала.

Серега отвязался, кряхтя, сполз на землю, облегчился и одновременно прикинул свои возможности.

Возможности были невелики. То есть примерно такие же, как в первый день его пребывания в этом прикольном мире.