«Варяг» не сдается

Долго расстегивали ремни на галошах, долго снимали прорезиненные костюмы и грузила. И еще дольше мы с Бергом пили горячий чай, услужливо принесенный машинным боцманом. Так долго, что командир яхты, капитан первого ранга Карл Францевич Шульц, не дождался, когда мы явимся к нему с докладом, и пришел сам. Предварительно испросив на то высочайшего разрешения, он покинул ходовой мостик, где император и его дядя стреляли по тарелкам, и направился на бак.

– Что там, Алексей Константинович? – Карл Францевич был немногословен и знал: если я здесь – значит, там все в порядке. Но долг требовал уточнения ситуации.

– Поврежденные рули заменили. Пусть проверят с ручного штурвала – и можно запускать машины.

Командир яхты повернулся к Истомину.

– Лейтенант, проверьте рули.

– Есть проверить рули!

Истомин был щеголь. Отдал честь, лихо щелкнул каблуками, со скрипом развернулся и, чеканя шаг, пошел в рулевую рубку.

Хотя мог и не выделываться.

Он не любил морскую службу, и она даже не нравилась ему. Его занимала больше криминалистика: оставленные следы, шифры и погони со стрельбой. Начитавшись в детстве Конан Дойла и Киплинга, он возомнил себя чем-то средним между Кимом и Шерлоком Холмсом. После пяти лет службы подал прошение о переводе его в контрразведку. А чтобы не получить отрицательной характеристики, по которой его зарубят, старался изо всех сил.

– Рули в норме, – пробасило переговорное устройство.

– Самый малый вперед! – Командир снял трубку телефона и, обращаясь к машинистам, дал команду на движение.

Яхта дрогнула и не спеша пошла в свете прожекторов, шевеля затихшее перед грозой море.

Глава 10 Петербург. Октябрь 1903 г

Ровно через два месяца после того, как пароход с Алексеем Муромцевым покинул Кронштадт, Николай Истомин получил письмо из Министерства внутренних дел, подписанное ротмистром Лавровым. Текст письма требовал явиться в следующий понедельник к трем часам дня на улицу Гороховую в здание штаба Отдельного корпуса жандармов.

Истомин знал, что его просьба о переводе с флота в контрразведку удовлетворена. Логика рассуждения была простой и в то же время верной. Первое: письмо принес фельдъегерь, а не пришло по почте. Второе: ему была назначена встреча на Гороховой, а не на Адмиралтейской набережной, где располагался Главный морской штаб. И третье: он должен был явиться к некому таинственному сухопутному ротмистру, а не к капитану первого, второго или третьего рангов.

Истомин не знал и никогда не слышал о ротмистре с такой фамилией, служащем по военно-морскому ведомству. Не было такого человека и в Главном морском штабе, а следовательно, этот господин не имел ничего общего ни с одним из флотов Российской империи. И, как следствие, не мог втянуть Истомина в душещипательную беседу на тему «Что же это вы, батюшка, решили флот наш родной покинуть?».

Он навел через знакомых справки и выяснил, что ротмистра Лаврова нет и в Главном штабе на Дворцовой. А вот в Тифлисе в свое время служил некий Лавров Владимир Николаевич, который занимал, между прочим, пост начальника охранного отделения. Три месяца назад он покинул солнечное Закавказье и перебрался в Петербург, в здание на Гороховой. Вот это и стало тем решающим фактором, убедившим Николая Афанасьевича в том, что его рапорт не положили под сукно, а дали ход, и именно по линии контрразведки.

* * *

20 января 1903 г. военный министр, генерал Алексей Куропаткин представил Николаю II доклад, в котором говорилось о необходимости создания структуры, отвечающей требованиям времени. В частности, в документе речь шла о необходимости соблюдения военной тайны, охраны этой тайны, а также о мерах и методах выявления лиц, выдающих ее иностранным правительствам.

Главными ее задачами должны были являться сохранение военной тайны и выявление лиц, передающих секреты иностранцам. По мнению министра, задачу следовало решать сразу по нескольким направлениям. Установление негласного надзора за иностранными военными агентами и лицами из числа россиян, состоящими на государственной службе. Противодействие шпионажу и диверсиям путем организации наружной и внутренней агентуры. Получение оперативной и секретной информации от собственной агентурной сети, действующей на территории страны предполагаемого противника. Анализ собранной агентурой информации и оперативная передача ее вверх по инстанции.

В документе, в частности, разъяснялось, что в состав наружной агентуры должны были войти кадровые сотрудники охранных отделений Департамента полиции. Внутренняя же агентура будет вербоваться из окружения объекта оперативной разработки: швейцаров, дворников, лакеев, официантов, извозчиков. Основополагающий принцип всей работы – конспирация. Данный орган военный министр предложил назвать Разведочным отделением Главного штаба.