«Варяг» - победитель

Все хорошие офицеры всех армий мира делятся на две группы — офицеры бывают идеальные для мирного времени и для войны. Причем переходы из группы в группу практически невозможны. Во времена долгого мира офицеры военного времени хиреют. Их затирают по службе чистенькие, умеющие навести порядок в казарме и красиво отрапортовать офицеры мирного времени, их не любит начальство за излишнюю независимость и хулиганистость. Их поголовье сокращается, поддерживаясь только за счет притока недоигравших в детстве в войну мальчишек-романтиков. Зато когда начинается серьезная большая война, естественный отбор начинает идти по совсем другим критериям… Неожиданно выясняется, что блестящий капитан может блистать только на паркете бального зала или светском приеме, а под огнем теряет не только блеск и лоск, но и голову. Зато задерганный выговорами за пьянство и хулиганские выходки лейтенант может неожиданно пустить свою неумную, бьющую через край на горе начальникам энергию в нужное русло. О чем это я? Просто лейтенант Балк 2-й, третий год «временно» командующий буксирным судном «Силач» и которого еще более полугода назад должны были произвести в капитаны второго ранга, был не просто идеальным офицером военного времени. Он был уникумом. На «Силач» его «задвинули», буквально убрав с глаз долой Алексеева и надеясь, что на медленном буксире он остепенится. Вместо этого он внушил команде, что «экипаж буксира „Силач“ должен соответствовать названию корабля», и менее чем через год команда в охотку, под руководством и при личном участии командира жонглировала каждое утро пудовыми гирями. На верхней палубе буксира всегда были в наличии гири, штанги, тяжеленные цепи и прочие снаряды бодибилдеров начала века.

Вскоре «силачи» дожонглировались до того, что в кабаках Порт-Артура появилась новая примета — на тех, кто с «Силача», меньше чем втроем на одного не нападать. А еще через полгода перестали задирать вообще, потому что обидчиков «силачи» находили всегда, а их командир никогда не выдавал членов команды для наказания, независимо от того, что те натворили в городе. Подобно легендарному поручику Ржевскому, о нем слагали анекдоты, причем почти все они имели под собой реальную подоплеку. Он спасал утопающих, тиранил чиновников всех мастей и рангов, а иногда и «купал» наиболее зарвавшихся из них прямо в гавани, перебрасывая тех через борт на радость команде. Если надо было послать куда-либо невооруженный корабль — Балк всегда был тут как тут. Его буксир всегда и всюду поспевал, не раз попадая в переделки. В другой, нашей истории перед сдачей крепости он прорвался из блокированного Порт-Артура на КАТЕРЕ тогда, когда полноценные боевые корабли предпочитали не рисковать и самозатопиться. Перед этим он, в нарушение прямого приказа коменданта крепости, взорвал свой пароходик, чтобы тот не достался японцам. Он получил за геройство два ордена, что для командира БУКСИРА — беспрецедентно. После войны он постоянно конфликтовал с любым начальством по любому поводу, скучал, много пил и, в конце концов, не найдя себя в мирной жизни, переведенный за очередное художество командовать с миноносца на транспорт, застрелился…[69]

Но сейчас этот молодой и полный жизни хулиган, бельмо на глазу начальства, любимец команды и всех молодых бесшабашных офицеров, несся полным ходом навстречу японскому брандеру и своей судьбе.

По военному времени буксир был штатно вооружен парой 37-миллиметровых пушечек, а по случаю предприимчивости командира на него поставили еще и пару старых картечниц Гатлинга. Как поговаривали во флоте, их Балк то ли выиграл в карты, то ли просто украл у кого-то из миноносников. Впрочем, экипаж миноносца и сам снял их с наскочившего на мель при первой попытке заблокировать проход на рейд японского брандера. Вообще-то по сигналу тревоги буксиру сниматься с якоря было не обязательно, даже если он и стоял под парами рядом с выходом. А снявшись, разумно было бы отходить в глубину гавани, а не пробираться по мелководью к открытому морю, потому что гонять по рейду японцев — не его дело, для этого в составе эскадры было достаточно и боевых кораблей. Но Балку не сиделось в гавани. Для себя он придумал оправдание — если какой-то из русских кораблей потеряет ход, он сможет быстрее отбуксировать его в порт. Эта отговорка уже пару раз выручала его при разборах «неподобающего» поведения буксира во время ночных схваток на рейде. А утром третьего марта, успев притащить после ночного боя на буксире в гавань подорванный японской миной «Властный» до того, как тот затонул, он получил благодарность от адмирала Макарова и разрешение находится при атаках там, где сочтет нужным. При условии, что его буксир не будет путаться под ногами боевых кораблей.

Сейчас «Силач» не стал «путаться под ногами» у нерешительно замершей «Дианы», с которой пытались спустить паровой катер, а обойдя ту по дуге, пошел прямо на «Фусо». Его капитан на мостике громко кричал:

— Приготовиться к тарану!!!