Варяг

Последней в дело вступила Шорка. Попрыгала около голого Духарева эдаким колченогим гномом, пощипала что-то из воздуха вокруг Сереги и под конец изловчилась и тюкнула его палкой по затылку. Духарев с огромным удовольствием отобрал бы у нее палку и поломал об колено. Лучше – об бабкино. Но не посмел. Уж с больно важным видом наблюдали волохи за Шоркиными манипуляциями: кивали, обменивались непонятными замечаниями. Один к одному: комиссия патологоанатомов, наблюдающая за проводящим вскрытие коллегой.

Когда Серегу в чем мать родила вывели во двор, там уже начало темнеть. У крыльца стояли крытые сани с упряжкой… из двух лосей. Серегу сунули внутрь, дали заячье одеяло, чтоб не замерз, зашнуровали вход – и тронулись.

Окна в повозке отсутствовали, но, судя по звукам, эскорт у Духарева был не маленький.

Ехали долго, Серега даже вздремнуть успел.

Возок остановился, заднюю стенку расшнуровали, и Серега вылез на свет. Вернее, во тьму, потому что была ночь.

Вокруг было много людей и почти столько же факелов. У трех опекающих Духарева волохов факелов не было.

Сереге жестами показали, куда идти, и он пошел, очень надеясь, что идти недалеко. К долгим переходам босиком по снегу Духарев был не приучен.

Серегины надежды отчасти оправдались. Пару минут они карабкались на поросшую соснами горку, а потом остановились… У входа в пещеру.

«Так,– подумал изрядно подмерзший Духарев.– Сначала в „моржи“, потом в спелеологи».

– Да иду я! – недовольно сказал Серега подтолкнувшему его в спину волоху.

Тот скроил недовольную рожу и приложил палец к губам. Дескать, подопытному говорить не положено.

Под землей было теплей, но не настолько, чтобы удалось согреться. Большая часть эскорта осталась снаружи, но когда Серега, спускавшийся вслед за двумя волохами по узкому коридору, оглянулся, то увидел позади длинную цепочку огней – и получил палкой по шее: не оборачивайся.

Целью путешествия оказалась низкая пещера с озерцом в центре. В пещере пованивало. Вроде бы тухлыми яйцами. Сереге дали понять, что ему следует влезть в озерцо.

«Накаркал! – подумал Духарев.– Посвящение в „моржи-спелеологи“».

Его ждал приятный сюрприз. Вода оказалась горячей. Градусов сорок пять. Воняло, кстати, именно от воды.

Сопровождающие выстроились вокруг и по знаку волоха, который «пас» Духарева, занялись вокальными вариациями на звериную тему: завыли, заревели, загоготали… В общем, как Серегины питерские кореша после пятичасовой пьянки: громко, заунывно, слов не понять… Зато дружно!

Выпить дали только Духареву. Волох-опекун время от времени совал Сереге в рот горлышко кожаного бурдюка. Внутри бурдюка был нелюбимый Духаревым мед, так густо насыщенный травами, что горечь полностью забила сладость.

Бурдюк был здоровый, литров на пять, и когда Серегу наконец извлекли из «ванны», от этих пяти литров не осталось и половины, а подземный мир вокруг Сереги кружился и качался, как после полутора бутылок водки.

«И с чего это я так окосел?» – подумал Серега.

Но настроение было оптимистичное.

Два волоха взяли Духарева под белы руки и повели дальше. В следующую пещеру, пошире и повыше первой.

Главным украшением этого помещения был здоровенный идол ржаво-красного цвета. Идол изображал сидящего дядьку, наклонившегося вперед, упиравшегося ладонями в колени растопыренных ног. Рожа у дядьки была грубая и малопривлекательная, бородища струилась по груди и животу до самых первичных половых признаков, которые резчик изобразил с куда большим тщанием, чем идолову физиономию.

– А! – сказал идолу веселый Духарев.– Здорово, дед! Ты кто такой? – И с пьяной фамильярностью полез похлопать деревянного дядьку по мужским достоинствам.

– Не смей! – Резной посох уперся в живот, и Серега увидел Медогара.

– И ты тут? – удивился Духарев.– А ты что здесь делаешь?

Серегу подхватили и оттянули назад. Он не возражал.

– Нормально, пацаны,– пробормотал он.– Я вас всех люблю…

Четверо волохов принесли откуда-то квадратный помост и разместили меж пяток идола. Помост представлял из себя дощатую платформу, закрепленную на четырех столбиках. Поверх платформы был расстелен белый войлок, а на войлоке… привязанная за руки и за ноги, лежала на спине маленькая девчушка лет одиннадцати.

Серега с полминуты глазел на нее, изо всех сил пытаясь сосредоточиться, потом повернулся к Медогару.

– Слушай,– сказал он.– Ее-то зачем принесли? Ты вроде мне кровь пускать собрался, я так понял?

Медогар покачал головой:

– Она – твоя, человек с половиной души. Она дана тебе, чтобы ты взял ее и смешал свое семя с ее чистой кровью.

До Сереги дошло не сразу. Но когда дошло, половина хмеля тут же выветрилась из башки.

– Ты что, дед, охренел? – спросил он.– Ей же еще года три минимум в куклы играть.

– Она готова,– не пытаясь скрыть нетерпения, произнес Медогар.– Приступай!

– Да пошел ты в жопу, козел бородатый! – разъярился Духарев.– Я не садист, понял! И детей не поганю! Понял, козлина?

Наверное, главный волох не ожидал от Сереги такого фортеля, потому что он был настолько обескуражен, что на несколько секунд утратил дар речи.